Квадратный зал, не такой уж большой на самом деле, превратился в безразмерное поле – недосягаемое и не имеющее конца. Время потянулось медленно и сладко, превращая секунды во что-то невероятно томительное…
Андрей должен был дойти и до нашего столика, но… не дошел. Притормозил рядом со своими друзьями. Те протянули ему рюмку коньяка. Послышался смех. Звон стопочек.
Оставалось всего три столика до нас. Три чертовых столика!
– Андрей! – запоздало вскинулась Светка. – Оу! Вот это… Андрей!
Да, он все-таки изменился. Стал шире в плечах, прибавил в весе. Но не сильно. Ему шло. Светло-синяя рубашка, джинсы, черные кроссовки. Он выглядел по-домашнему. Будто пришел не на встречу выпускников, торжественное мероприятие, а к друзьям в бар.
Впрочем, судя по второму тосту, так оно и было. Андрей не рассматривал зал, не искал меня (хотя если он не искал меня эти пятнадцать лет, то с чего бы ему искать сейчас?!), а просто стоял с парнями и глушил коньяк.
А что? Субботний вечер. Выходной… Можно позволить себе расслабиться.
– Он общается с Пашей? Не знаешь? – Светка кивнула официанту. – Давай по бокальчику? Что-то мне немного нервно.
– Почему? – Отвлечься от созерцания своего бывшего и перенестись на подругу было спасением. – Ты была влюблена в Андрея?
– Только если после твоих слов, – ровно сказала подруга, а потом неожиданно усмехнулась: – Паша мне нравился больше.
– Паша?! Ты никогда не говорила об этом… – Новость была и вправду ошеломляющей. Стоило ждать пятнадцать лет, чтобы сказать это! – Ты же сохла по Максиму с соседнего двора! Так убивалась по нему… что он не обращает на тебя внимания… Я же помню. А потом вы один раз ходили в кино – ты сама предложила… Свет, ты никогда не говорила, что тебе нравится Паша!..
– Не говорила, – легко согласилась Светка. – И Макс был отличным решением. Он старше, красивее, первокурсник… В кого еще влюбляться, если не в него?
– Тогда я не понимаю… – покачала головой я.
Вечер откровений. Вечер воспоминаний. Вечер неприятных открытий.
– Зачем мне было сохнуть по Паше, если с ним ничего не светило? – с горечью призналась подруга. – Ведь он был твоим рыцарем.
– Был да сплыл! – отмахнулась я.
Мне стало неудобно, что я виновата в любовных переживаниях подруги (только не Светки! Боже мой, только не Светки! Ее я бы никогда не хотела обидеть), и я принялась тараторить: