– Потом я потерял сознание. Проснулся, когда доедал соседку с первого дома, – Вадим махнул рукой в сторону окна, где виднелся чужой участок. – Потом, пошёл в третий дом. Потом… меня нашёл папа.
Когда он закончил на слове «папа», моё чутьё било в набат об опасности. Рыжий, правда, дёрнулся лишь один раз.
Он рванул на меня, но моей реакции было тоже не занимать. Я отмахнулся от его руки, нырнул в сторону в момент, когда тот уже всем телом перевалился через стол и схватил его за волосы, держа когти на его глотке.
– Не таким я представлял наш разговор, Вадим, не таким.
– Отпусти… я не специально, – всхлипнул он вполне по-человечески. – Этот голос внутри меня… преследует. Заставляет оставлять человечность. Говорит, что с этим можно и нужно жить… он снится мне… я боюсь… боюсь самого себя и того, что я делаю!
После упоминания голоса… именно того, который преследует его во сне, я чуть остыл. Но, отпуская друга, когти при этом не убрал. То, что он увидел, казалось, порадовало его.
– Ты такой же, как и я?! – улыбнулся он во всю пасть, с надеждой смотря на меня. – Тоже одержим демоном?
– О каком, к чёрту, демоне ты говоришь? – раздался голос Кактуса.
Вот тут рыжий действительно удивился. Сел на колени и начал бить себя по щекам, словно не веря в то, что видел и слышал. При этом он не раз ткнул в сторону Кактуса пальцем, повторяя одно и то же. В общем, вёл себя совсем не как здравомыслящий человек.
– Кот! Говорящий кот! Очуметь!
– Захлопнись, дикарь.
– Я не такой, как ты, – я прервал его «радость». – Скажи мне, что стало с моей сестрой и как ты к этому причастен?
Вадим разогнулся. Стараясь не делать резких движений, сделал шаг назад, облокачиваясь на стол, и спросил снова с рычащими нотками в голосе.
– Ты поэтому пришёл сюда? Убить? Отомстить за Катю?!
– Говори! – озлобленно прошипел я.
– Не специально. Вот не поверишь… я не специально. Моё нутро вело меня постоянно в сторону твоего дома. Какой-то… – он опять впал в состояние «избиения» себя, – голос. Он то даёт мне контролировать тело, то оставляет мне только голос. Я не знаю, почему место «свободы», когда мне даровали право выбора, было домом твоих родителей. Ночлежка у коллектора в тридцати метрах стала моим новым домом на какое-то время.
Я понимал о месте, про которое он говорил. Но… мерзость, там же столько грязи и мусора.