Выйдя из самолёта, Доктор вдохнул, звенящий свежестью, морозный воздух, который тут же превратился в белый пар. Недовольно съёжившись Далос поспешил в, заблаговременно поданную к трапу, машину, через считанные минуты они оказались в здание аэропорта для прохождения таможенных формальностей, которых избежать не удалось.
По дороге из Шереметьево Далос всматривался в серые пыльные проспекты и немногочисленных прохожих на улице: в общей массе все угрюмо спешили по своим делам, озадаченные какими-то проблемами. Он всё никак не мог понять, что в этих людях такого особенного?.. Что заставило, его – миллиардера с мировым именем, пролететь пол земного шара?..
Их машина остановилась на светофоре, на тротуаре стояла старуха, щурилась, пытаясь увидеть, когда загорится зелёный сигнал для пешеходов. На ногах у нее были рваные кроссовки, вероятно, доставшиеся от внуков, надетые на шерстяные носки. Затёртое пальто давно потеряло былой цвет, спина сгорблена в руках болтались две набитые сумки. Переминаясь с ноги на ногу, она не решалась преодолеть широкий проспект. Через пару секунд рядом с ней материализовался, такой же убогий, в глазах Далоса, мужик на костылях, явно уже не трезвый. Доктор приоткрыл окно, чтобы услышать их разговор:
– Мать, тебе помочь перейти? – Бодро и весело сказал мужик на костылях.
– Да ты сам еле стоишь! Ой, не могу, тоже мне помощник, – расхохоталась старуха.
– Да, не переживай, мать! Ща вместе перековыляем! Двоих точно не собьют! – И поддерживая бережно друг друга они медленно пошли через проезжую часть. Загорелся зелёный для машин, ни один автомобиль не тронулся с места, пока эти двое не закончили свой променад.
«А в этом народе и, правда, что-то есть странное и непостижимое», – подумал Далос и ухмыльнулся. Его менталитету было не понять: зачем помогать другому, если самому плохо и при этом тебя не просят; зачем соглашаться на помощь, если ты видишь, что человеку сложно её оказывать и неосознанно он может нанести вред. За этими размышлениями он не заметил, как пролетело время в дороге, и они подъехали к месту назначения.
Водитель вышел из машины и спешно открыл двери почётным гостям. Шагнув из автомобиля, Далос тут же вступил неприлично чистым для октябрьской Москвы ботинком в смачную, большую лужу, спрятавшуюся под, сформировавшейся за ночь, обманчивой тонкой коркой льда. Раздались характерный хруст и, не заставивший себя долго ждать, звонкий чвирк. Обувь Доктора и низ, всё также наутюженных, несмотря на долгий перелёт, брюк оказались покрыты серо-коричневой жижей. Далосу удалось сдержаться, чтобы не выругаться, стиснув зубы. Его лицо исказило брезгливое выражение. Через секунду у его ног оказалась Ева и молча принялась вытирать белоснежным платком его ботинки.