– Нет, господин. Нам не дают еды и не дают воды. Если мы хорошо заработаем, то можем приготовить и принести пищу из дома, воды не всегда хватает.
Шейх Имран отошёл поговорить с одним из охранников. Охранник походил на тень своего хозяина. Молчаливый и услужливый, понимающий приказы с полуслова.
– Ты что несёшь, ошалелая? Ты понимаешь, чем нам может грозить твоя подобная жалоба? Хамад родился на этих землях, а мы никто и вышвырнут нас как котят отсюда, это в лучшем случае, если вообще не убьют, – еле слышно отчитывает дядя Мариам.
– Дядя, я боялась лгать господину, – виновато шепчет девушка.
Шейх снова подошёл к Мариам и задал очень волнующий для него вопрос:
– Как тебя нарекли?
Девушка задрожала всем телом, вопрос ей не понравился и пугает до смерти.
– Говори, – басом давит на неё.
– Ма-ри-ам – неуверенно протянула своё имя.
Получив желаемое, с удовлетворенным чувством направился к машине и вальяжно сел. Тем временем люди шейха схватили торгаша и запихнули в первую машину. Кортеж тронулся и они уехали, пуская пыль из-под колёс.
Эль-Дам* – несуществующий город придуманный автором, все совпадения с реальностью случайны.
Кандура* – (также дишдаша) представляет собой мужское платье длиной до пят. Она обычно имеет длинные рукава.
Куфия* – это четырехугольный платок, сложенный по диагонали пополам, которым мужчины в арабских странах покрывают свои головы, а укаль – это обруч, удерживающий платок на голове.
Конец страницы
– Дядя, куда забрали Хамада? – остолбенев, спросила Мариам.
– Наказание на наши головы, понимаешь, что своей глупостью погубишь нас? – мужчина тыкает в висок девушке. – От тебя одни проблемы! Быстро домой! – толкает со всей силы, Мариам еле удержалась на ногах дабы не упасть на землю.
– Дядя, да что я такого сделала?
– Твоя правда может стоить нам жизни! – снова пихает он, но уже не так сильно.
Мариам не стала пререкаться и ещё что-то говорить, дядя очень сердит на неё и очередных унижений слушать больше она не хотела.
Идя с опущенной, тяжёлой головой боялась идти домой. Она могла примерно представить, какая свирепая сцена ожидает её. Когда дядя злился на Мариам, то уж тётя Фатима не знает границ в своей ненависти к девушке.
После гибели под обстрелами отца и мамы, жизнь шестнадцатилетней Мариам остановилась. Мир словно её не принимал, никому она не была нужна, так как нужна была своим родителям. Пусть дядя и тётя не бросили её, забрали с собой, дали кров и работу, но совсем не любили. Мариам, казалось, что взять с собой они её решили лишь потому что оставить среди военного положения девочку сироту – непростительный грех. Тётя прям так и говорила, когда перед ними встал выбор: «Убар, это ни грех, ни мы виноваты в том, что родители её погибли!» На что дядя бескомпромиссно ответил: «Нет, Фатима, дочь моего брата будет бежать за границу с нами».