«Твой отец нарушил порядок вещей».
Анэ уже не сдерживаясь кричит, но старается ловить каждое слово. Не шевелясь, не открывая глаз. Колени подгибаются, но она всеми силами опирается на жезл, который становится все тяжелее с каждым мгновением.
«Все ангакоки мертвы. Вырвались духи. Те, что вредны для людей, и те, от кого вы просите у меня защиты. Теперь остров закрыт для остального мира».
«Что мне сделать?» – мысленно спрашивает Анэ, чувствуя, как развеваются на ветру ее волосы, как холод охватывает тело, как по коже пробегают мурашки.
«Я над этим не властен. Но что-то пошло не так. Тебе нужно вернуться».
Без отца. Без сил. Без знаний.
Страх сковывает Анэ. Ноги ее начинают трястись так, что она больше не выдерживает, отпускает жезл и падает на землю. Голос и ветер пропадают, тяжесть уходит – и все, что у нее остается, это лишь вес ее собственного тела и горечь редких слез.
Анэ лежит на спине, вся покрытая снегом, и жезла в сугробе уже не видно. Она закрывает глаза, морщась от боли, и вдруг начинает смеяться. Руки обмякают, и вместо холода она чувствует лишь тепло – даже в снегу, даже после ледяных порывов ветра.
Ей нужно вернуться. Эта мысль кричит и пульсирует в голове, вот-вот – и расколет череп на части. Дыхание быстро выравнивается, тело перестает болеть, и снова из нее рвется неведомая сила, столь мощная, что Анэ остается лишь подчиниться. Она медленно поднимается с камней. Цветные дома Инунека плывут перед глазами, и единственное, что она видит в мутной полутьме, – это саму себя. Маленькую Анорерсуак. Ничего не умеющую, беспомощную, которая может лишь следовать приказам отца, какими бы неприятными они ни были. Тень ангакока, что всегда рядом, но никогда не принимает участия.
И виноват во всем не отец – виновата она сама. Не смогла ослушаться, не смогла подбежать к отцу и спасти его, спасти их всех.
Маленькая слабая Анэ. Не ангакок и даже не ученик.
Мир блеклым полотном окутывает тихая грусть. И солнце палит в затылок, и охватывает ее своим горячим дыханием, а впереди – темнота, и пустота, и такое бледное, неведомое ей самой будущее.
…Ей удается успокоиться спустя бесконечно долгие мгновения. Она постепенно понимает, что горло и легкие больше не болят. Вспоминая ощущения в горле, словно проткнутом десятком ножей, она вздрагивает и благодарит свое тело за исцеление. Но в то же время от мысли, что оно изменилось, Анэ хочется выскочить из собственной плоти, однако приходится дышать и заставлять себя двигаться.