Подразделение, где воевали друзья, вывели на отдых в Донецк только в конце марта. Иван потянул друга на Аллею ангелов. Егор предлагал посидеть где-нибудь в кафе, но друг настаивал:
– Пойдём, ты должен знать, за что воюешь.
– Я и так знаю: наше дело – правое! – ответил Егор, но с другом пошёл.
В самом начале аллеи Иван увидел плиту, на которой было написано: «Иван Андреевич Авдеев. 01.03.2004 – 13.08.2014».
Эту картинку приближающегося снаряда Ваня запомнил до конца своих дней, потому что жизни оставалось ровно столько, сколько нужно осколочному снаряду, чтобы разорваться. Говорят, за мгновение до смерти перед человеком проходит вся его жизнь. Вполне возможно, что так оно и бывает. Только в сознании десятилетнего Вани пронеслось не то, как он прожил, а то, как прожить не смог, потому что осколки покрыли всё пространство пляжа и воду в ставке, не оставляя шансов на жизнь ни загорающим, ни купающимся.
Егор остановился возле одной плиты и обратился к сослуживцу, с которым он был на аллее:
– Смотри, мой ровесник. День в день родились. Мог бы с нами служить.
Рядом с могильным камнем стояла женщина. Она повернулась на слова Егора, и он увидел её серые, почти бесцветные глаза.
Часть первая, почти авиационная
– Взлетный курс 180, выход правым, на Приморское.
– А можно левым?
– Тогда взлетный 179, выход левым.
Это я немного поторговался с диспетчером. Очень уж не хотелось тратить лишние три-четыре минуты. Да и не лишние они вовсе, если учесть, что сегодня еще три раза нужно будет смотаться сюда из Одессы. Взлетный режим и после короткого разбега отрываемся от травы небольшого аэродрома Киллия.
Сейчас левым доворотом и вдоль Дуная пойдём в сторону моря. Конечно, левым разворотом здесь тесновато будет. Дунай, а вместе с ним и государственная граница СССР подходят почти вплотную к аэродрому. Поэтому режим двигателя максимальный. Даже на слух ощущается как мотору тяжело. А когда мотор на самолете всего один, то и кожей ощущаешь все его проблемы. И нет лучшей мелодии, чем этот оглашающий и привычный голос мотора. И нет лучшей опоры, чем этот звук, который скорее не слышишь, а чувствуешь. Пора убрать закрылки.
«Сейчас тебе станет полегче» – это я мысленно успокаиваю мотор. Рука ложится на сектор газа, и взгляд на бортовые часы. Ещё есть время. Секундная стрелка только касается отметки 12, заканчивая свой третий круг и третью минуту нашего полета… И в это момент звук мотора проваливается.