– А вот и знаменитый апаш[10]. Экий колоритный малый.
– Что, настоящий апаш? – я удивленно поднял брови.
– Конечно, нет. Это всего лишь актер. Их часто приглашают в местные ресторанчики для придания особого, авантюрного антуража.
– А… – понимающе протянул я.
По-мужски чеканя шаг, мимо нас продефилировала довольно странная и жутко худая особа, одетая в пыльный мужской фрак. Это была блондинка, лет сорока, остриженная на манер гарсона. А следом за ней проплыл толстяк, одетый в женское платье и лиловые чулки.
– Не удивляйся, мой милый, здесь полным-полно фриков разных мастей. Многие вот только-только выбрались на улицу, проспавшись после ночных попоек.
Впереди прогудел сигнал клаксона, и на узкую дорожку выкатился черный роллс-ройс, а следом за ним красный блестящий родстер с откидным верхом, в котором сидели три подвыпившие дамочки в серебристых коктейльных платьях и бандо с перьями на нечесаных с вечера волосах.
– Вот такая у нас публика, дорогой мой Боренька, – развел руками Алекс. – Тут тебе и парижский шик и парижский порок. Всё в одном флаконе.
– Да уж, за этими дамочками струится такое абсентовое амбре, что попав в его облако, можно сразу же захмелеть.
– Ну, а как ты думал, что от них должно пахнуть «Chanel № 5» или «Mitsouko»?
– Мне казалось, что да! – почти хохотал я.
– Нет, мой друг Игнатьев, от них довольно часто пахнет абсентом, виски, бурбоном, шампанским или шабли. И я тебе скажу, что это еще полбеды. Гораздо хуже, если от них с утра воняет чесночными гренками и ветчиной.
– Вот она вся правда жизни. И куда только доведет этих нежных созданий современная индустрия и эмансипация!
– Да, Игнатьев, среди этих фемин ты вряд ли встретишь образ Блоковской незнакомки.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
Алекс прочёл Блоковское четверостишье и посмотрел вослед ускользающим авто.
Довольно быстро мы оказались на улочке Мон-Сени (Rue du Mont-Cenis), и всезнающий Алекс мне тут же пояснил, что, если идти прямо, то можно повторить путь того самого, святого епископа Сен-Дени.
– Кстати, давай же, наконец, купим жареных каштанов. Чувствуешь, как тут ими пахнет?
– Чувствую, – улыбнулся я. – Говорят, что это вечный аромат Парижа. Париж, как и прежде, пахнет каштанами и свежими фиалками.