И увидел, как она танцует с другим мужчиной.
Я узнал Симону моментально. Лишь у нее может так сиять кожа, и только ее фигура способна затмить любой, даже самый роскошный наряд. Каждый мужчина в зале пускал слюни, глядя на девушку. Везучий ублюдок, который с ней танцевал, и сам прекрасно осознавал, что не достоин своей партнерши.
Но тем не менее я ревновал. Так чертовски ревновал, что едва мог дышать.
По одному взгляду на его часы и костюм было понятно, что парнишка богат. Похоже, это был тот же мелкий говнюк, с которым она говорила на ужине юных послов.
Я хотел к чертям переломать ему ноги за то, что он осмелился танцевать с Симоной.
Пацан умел танцевать. Казалось, он занимался этим всю жизнь, и, возможно, так оно и было. У него были стиль, осанка, манеры – все то, чего мне так недоставало. А в руках он держал Симону.
И я вырвал у него девушку. Буквально забрал и увел прочь. Я вальсировал с Симоной по залу, пока у нее не закружилась голова, демонстрируя каждому пижону в этой комнате, что она моя и я возьму ее, когда захочу.
Но этого было мало. Слишком мало.
Так что я тяну ее прочь с танцплощадки, прочь из зала, прочь от этого бала.
Какой-то идиот в форме охранника пытается нас остановить.
– Простите, сэр… сэр! – кричит он.
Я достаю из кармана толстую пачку купюр и сую ему в руки.
– Заткнись и покажи мне, куда идти, чтобы мы могли побыть наедине, – велю я.
С мгновение он глазеет на бабки, а затем бормочет:
– Туда. Только не трогайте ничего, ладно?
Я увожу Симону прочь по пустым галереям. Я тащу ее за собой, обхватив рукой за запястье.
Девушка едва поспевает за мной на своих высоких каблуках, а тяжелая громоздкая юбка замедляет ее шаг.
– Что ты делаешь? – выдыхает она. – Куда мы идем?
Понятия не имею.
Я просто ищу подходящее место. Место, где нас никто не увидит и не услышит. Место, где я смогу раз и навсегда овладеть Симоной.
В конце концов мы натыкаемся на выставку, посвященную Наполеону. Свет здесь по большей части приглушен. Мой взгляд выхватывает посмертную маску из бледного гипса, военные медали, рукописные письма под стеклом, шпагу, инкрустированную бриллиантами, ряд стеклянных флакончиков, наполненных одеколоном, пару вышитых домашних туфель, портреты императора, мушкеты и потрепанную треуголку.
И, наконец, я вижу то, что искал – длинную обитую бархатом оттоманку изумрудно-зеленого цвета на четырех резных ножках, украшенную подушками. Она огорожена веревкой, но в остальном ничем не защищена.