Она выдвинула два верхних ящика, доверху забитых бумагами, взяла в руки толстую тетрадь. Это оказался личный дневник Рэма. Полистав его, она оставила на страницах следы своих вспотевших пальцев.
– Удивительно, вырваны все записи, – она пожала плечами.
– Разрешите мне забрать тетрадь с собой?
Она посмотрела на него пытливо и произнесла бесцветным голосом: – Ради Бога, только оставьте нас в покое.
Жан попытался открыть нижний ящик, но тот был заперт. Он попросил ключ. Светлана порылась во встроенном в стену шкафчике, нашла связку ключей и, сняв один из них, протянула Жану.
–Вот вам запасной, а мы покидаем вас, – и мать и дочь вышли из комнаты.
Минут десять Жан рылся в верхних ящиках, но там ничего существенного не было: проекты зданий, схемы; прочая чепуха. Он открыл ключом нижний ящик, надеясь, что закрывали его не для хранения хлама. Выдвинул его, стал обследовать нишу. Нижняя доска скользнула. С помощью ножниц, лежащих на. столе, он поднял доску и обнаружил что-то вроде тайника. Там лежали конверт и фотографии Рэма, Светланы, их сына, какие-то справки и листочек бумаги с. графическим изображением дерева и земного шарика, обтянутого черным поясом.
Жан вложил конверт с его содержимым в общую тетрадь и выглянул в комнату. Вадим продолжал стоять с поникшей головой, будто в гробу лежал не беглый преступник, а родной брат. Светлана, увидев Жана, поднялась и, подойдя поближе, пропустила его в комнату и прикрыла дверь.
– Вы удовлетворены?
– Вполне, – держа-в руке общую тетрадь, ответил Жан. – Вы не скажите, худа могли подеваться отсюда записи?
– Понятия не имею.
– Никто из посторонних не заходил в эту комнату вчера или сегодня?
– Комната всегда открыта, – она растерянно развела руками. – Но кому теперь нужен его личный дневник?
Жан пропустил вопрос мимо ушей.
– Светлана Михайловна, когда вы в последний раз видели мужа?
– Ну, это уже слишком! – раздраженно бросила она. – Я не могу вам больше уделять внимание.
Жан одарил ее долгим взглядом: в состоянии раздражения она была чертовски хороша. Потом вдруг спохватился, поняв, что слишком долго смотрит на нее, и решил переменить тактику.
– Что ж, вы вправе не отвечать. Тогда придется вызвать вас в управление для официальной дачи показаний.
Ее суровость сразу уступила место хмурой растерянности. Жан холодно и бесстрастно наблюдал за этими изменениями, пока не почувствовал, что она снова смягчилась.