Машина резко затормозила и Вэйда очнулась от своих мыслей. Оказывается все это время Борис не прекращал рассказывать о пещерах, белых скалах, возможности поплавать с аквалангом по подводным пещерам – ничего этого Вэйда не слышала, в голове у нее была только одна картинка – белый круг и черный зев пещеры – там ее ждут, там ей надо быть как можно скорее.
Сестры все делали парой, словно сиамские близнецы, которых совсем недавно разделили, но они по старой привычке все делают сообща. Они открыли дверь с той стороны, где сидел Бо-Ни и жестом попросили выйти. Борис улыбнулся, кивнул и посмотрел на свою спутницу. Вэйда одними губами сказала, что здесь они расстанутся, и ему надо выйти. Королева отвернулась, чтобы скрыть слезы, которые предательски покатились по щекам – словно девчонка неразумная, начала было ругать сама себя Вэйда, да только легче совершенно не стало и слез становилось все больше.
Борис вышел из машины, перекинул сумку через плечо уставился на эти немые фигуры в балдахинах ,– И что мне делать? Куда идти? Зачем меня вообще сюда привезли, если я здесь не нужен. Тогда одна из сестер отлепилась от своего близнеца, сделала шаг вперед и прикоснулась рукой к плечу Бориса.
– Нужен и важен, но не сейчас. Прямо по дороге – отель, через несколько дней тебе скажут, что делать. А пока просто наслаждайся, – голос звучал внутри не в голове, а во всем теле, в каждой клетке, да и не голос был, а картинки, знаки, слова – все в одном, но все понятно же.
Вторая из сестер вытащила из складок юбки серый конверт, протянула Борису. Рукав балдахина немного отогнулся, оголив руку. Бледную, практически прозрачную и очень тонкую руку. И если бы не длинные пальцы и тонкое, весьма изящное запястье, то можно было подумать, что это детская рука, слишком уж миниатюрна и узка была ладонь.
Сестры сели в машину, а Бо-Ни еще долго смотрел вслед удаляющейся королеве. Так долго, пока ветер не унес в море всю пыль, которая поднялась из-под колес. И только потом он пошел к отелю, по крайней мере в ту сторону, куда указала одна из Незримых сестер.
И только глубоким вечером, когда в маленьком и не самом уютном гостиничном номере он открыл конверт, в котором была фотография. Абсолютно незнакомая женщина с маленьким ребенком, совсем младенцем, на руках. Крупные. Даже грубоватые черты лица, четко очерченные губы, бронзовая кожа и слишком короткие обесцвеченные волосы – все этой даме говорило о ее восточном происхождении. Все, если бы не глаза – яркие фиолетовые жемчужины, такие же как у него, такие же как у Вэйды. А вот ребенок был совершенно не похож на мать: на маленьком личике явно просматривалась утонченная аристократичность, и нежный детский пушок отцветшим одуванчиком обрамлял милое личико. И глаза. Черные, угольные, но словно подернутые пленкой перламутра. Бо-Ни мотнул головой, поднес фотографию поближе к настольной лампе и еще раз внимательно присмотрелся – нет не ошибся, это черный жемчуг. Таких глаз он никогда не видел, было в этом малыше что-то манящее и пугающее, родное и чужеродное. Он еще несколько секунд вглядывался в незнакомые черты лица женщины надеясь хоть отдаленно вспомнить, возможно мимолетное знакомство – но нет, ни женщину, ни ребенка он никогда не видел.