– Вы это серьезно? – помедлил я.
– Действительно, – усмехнулся мужчина. – В том, что касается обитающих здесь людей, этот вопрос, должно быть, и правда звучит несколько странно. У каждого в доме Кринсби свои… – он задумался, подбирая наиболее подходящее и наименее обидное слово, – особые привычки.
– Мы – далеко не самая обычная семья, этого не отнять. Да и родственники мы только в глазах дяди Гауса. Конечно, нас связывают некие незримые узы крови, но, по сути, мы друг для друга абсолютно чужие люди. По определенным обстоятельствам меня не было здесь десять лет назад, во время нашей прошлой встречи. Потому из всех, кто ныне присутствует в особняке, я знаю лишь Лорейн.
– Приятная женщина, – тут же подметил Винсент. – Пусть и слегка навязчивая в общении.
– Полагаю, вы и сами понимаете, – продолжил я. – Сложно определить какое-либо отклонение от нормы в поведении человека, когда почти ничего о нем не знаешь.
– Так и есть, – согласился он. – Если честно, я привык, что близкие мне люди каждый год собираются вместе. По праздникам или просто так. Но здесь царит атмосфера некоей отчужденности. Я сразу заметил это, как только переступил порог особняка.
– Могу ли я спросить вас об одной интересующей меня детали?
– Если это не предполагает с моей стороны приоткрыть для вас тайну следствия. – Лицо собеседника вновь приобрело суровые черты.
– Скажите, вам уже удалось пообщаться со всеми из тех, кто приехал в дом Кринсби?
– Почти. Сейчас мой напарник как раз разговаривает с девушкой по соседству от вас.
– С Офелией, – подсказал я.
– Да, именно. Нам осталось побеседовать лишь с мужчиной в одной из комнат справа по коридору.
– Значит, вы уже заходили к хозяину дома?
– Это первое, что мы сделали, прибыв сюда. Вернее, изначально мы попытались разузнать интересующие нас подробности у встретившего нас человека. Но прислуга здесь, мягко говоря, немногословна. – Он недовольно покосился в сторону стоявшей в углу Шарлотты. Девушка, в свою очередь, всем своим видом показывала, что не замечает этого.
– Так что вы о нем думаете?
– Пытаетесь заставить меня сравнить его странности со странностями тех, кто сейчас находится в особняке? – широко улыбнулся Винсент. Потом взял в руки чашку с кофе, сделал очередной глоток и вновь стал серьезен. – По-моему, он очень неприятный человек. Конечно, в общении с нами он был весьма любезен, сказал, что окажет всяческое содействие нашему расследованию, разрешил беспрепятственно бродить по дому и опрашивать его родню. Но знаете, у меня сложилось такое впечатление, что за этой маской вежливости и разумности кроется нечто большее. Какая-то очень мрачная истина. Несколько раз мне доводилось общаться с безжалостными убийцами, для которых чужая жизнь – просто условность, ничего не значащее понятие. За всем, что они говорили, была только бездонная пустота в их душе. И, войдя в покои Гауса Кринсби, я почему-то ощутил в нем почти то же самое. Будто очутился в клетке с хищником, который не нападает на меня лишь потому, что сыт и в данный момент спокоен.