Скорми его сердце лесу - страница 51

– Я скажу тебе то, что не говорил при твоем отце. – Голос у Хэджайма снова сделался холодным, сухим и шершавым – как когда я впервые его услышала. – Я не убивал его. Я его побил, но он был жив, когда я оставил его в саду. Его жизни ничего не угрожало.

– Я не верю тебе.

– Конечно, – Хэджайм походя грустно улыбнулся мне и, повернувшись, побрел прочь. – Ведь в сказках ханъё – герои, а люди – подлецы. Я и не ожидал другого.

Он ушел, а я позабыла о том, зачем вообще решила покинуть комнату.

Вернувшись назад, я решила больше не выходить из нее.

Все вокруг продолжали жить, старались делать вид, что все идет своим чередом, готовились к празднику, но внутри меня кто-то темный, злой, полный ненависти свил свое гнездо.

Я даже не горевала по Сину. Слезинки не пролила. Я даже не злилась на Хэджайма. Что-то изменилось, когда я узнала эту страшную новость. Что-то созрело внутри, расширилось и поглощало теперь чувство за чувством, страх за страхом, желание за желанием. Иногда – особенно ночью у зеркал – мне чудилось, что это какое-то неведомое дикое существо смеется внутри, злорадствуя над тем, что со мной стало. Я не хотела ни есть, ни пить, ни, тем более, готовиться к поездке в южную провинцию.

Зеркало отражало фарфоровую маску. В глазах Амэи я читала сочувствие, но в своих собственных – лишь пустоту. Тогда я стала мастерски скрывать эмоции, научилась смеяться, когда сердце кричит, ведь я не хотела, чтобы кто-то заметил эту тьму внутри.

Амэя будила меня по ночам, потому что я начала кричать во сне. Но в ту ночь меня разбудил отец.

– Соль? Обезьянка моя… Тише, тише, папа рядом.

Я застонала, открывая глаза. Моя голова лежала на его коленях. Я не видела его лица, только кончики волос – он склонился надо мной, целуя в макушку.

– Где ты был? – холодно прозвучал мой голос.

– Беседовал с советниками. Теперь Хэджайму запрещено появляться в Талве.

– Запрещено появляться? И все? Он убил императорского гвардейца, разве не так?

Я почувствовала, как остановились пальцы отца, перебирающие мои пряди.

– Он убил Сина, да. Но он – генерал Императора. Брат наместника… Тем более нет доказательств, что это действительно сделал Хэджайм. Только слова какого-то неизвестного. Но это ничего не меняет.

Интересно, изменилось бы его мнение, услышав он то, что сказал мне генерал наедине? Про то, что он всего лишь «побил» Сина?