Мистер Уитли берет из рук Бена птичью голову и надевает ему на голову. Бен часто дышит, словно готовится погрузиться на глубину, перья проносятся у него перед глазами, всеобъемлющая тьма окружает его, и в этой тьме заключено тепло, которое одновременно удушает и ласкает, а потом он понимает, что может видеть, но не так, как видел прежде. В ультрафиолетовом негативном спектре вся квартира кажется погруженной во мрак, но перья птиц превращаются в потрясающий фейерверк цветов; перед ним возникают потаенные цвета, которых еще мгновение назад не воспринимали его глаза, и эти цвета не поддаются описанию. Мысль о том, что он может никогда больше не увидеть таких цветов, наполняет сердце Бена внезапной тоской. Но насколько прекрасны птичьи головы, настолько же человеческие тела их владельцев с болтающимися, раскачивающимися руками и ногами кажутся уродливыми, слабыми, ущербными и невразумительными, и Бен невольно думает о том, что мог бы оторвать своим клювом эти нежные огрызки.
Двое мужчин и две женщины быстро снимают с Бена одежду. Ворона говорит:
– Кошачьи штанишки ждет, когда его найдут и заберут. Он не улетел. – И они ведут его через гостиную к двери, из которой они появились. Бен напуган мыслью, что она говорит о нем. Он сам не знает, кто он, кем он должен быть.
Они проходят в комнату, большую часть которой занимает огромный матрас. Кровати нет, матрас лежит прямо на полу. Он не застелен, нет даже покрывала. Посреди него – куча сухих листьев. Бен внимательно смотрит на листья, и ему кажется, что он видит очертания того, кто спрятан под ними.
Бен стоит в изножье матраса, пока остальные выстраиваются в ряд с противоположной стороны. Освещение в комнате не такое, как в гостиной. Здесь темно, но видно больше деталей. Маски не кажутся больше масками. Нет явных границ между головой и телом, между перьями и кожей. Неужели перед ним боги? Цвет перьев тоже стал темнее, словно они и не перья вовсе, а кожа хамелеона. Бен испытывает облегчение, потому что не он окажется тем персонажем под кучей листьев, но вместе с тем, ему страшно оттого, что он не сможет снять с себя птичью голову.
Остальные перешептываются, хихикают, ерзают, словно чувствуют его слабость и недостаточную серьезность намерений.
Ворона спрашивает:
– Что ты выберешь: когти или клюв? – Ее клюв почти весь черный, но по краям и на кончике проступает коричневый цвет, будто черная краска начала стираться от частого использования.