ГЛАВА ВТОРАЯ
Казенному жилью в зубы не смотрят
– Твой лимузин отчалил? – съехидничал рыжеволосый парнишка, делая глубокую затяжку.
– Не велика потеря. Если прижмет, через пару дней уеду на следующем, – бравировал Войцех. Выбор сделан, и тем отраднее, что без его участия.
– Это правильно. Нас скоро всех разгонят, – козырял собеседник.
– С чего ты взял? – поддержал Войцех панибратскую манеру общения. Они были почти ровесники, но курильщик посматривал с любопытством старожила, истосковавшегося по молодой крови.
– Ну, вдруг ты переломишь ситуацию, – дразнил рыжий. – Меня Якуб зовут, для своих просто Куба.
– Войцех. У меня нет разделения для своих и чужих, – обменялись парни рукопожатиями.
– Зря, свои и чужие есть всегда, – многозначительно вперился в глаза Куба. – Предлагаю вместе квартировать, раз уж ты здесь застрял.
Войцех обрадовался, что так легко сошелся с Кубой: его испорченный пессимизм смотрелся самым чистым реализмом на контрасте (вот что произошло!) с напускной важностью пана Бержа, смехотворным церемониалом Франтишека, надуманным затворничеством крота Янека и неразборчивой преданностью вояки Домбровского, а в подпускаемой иронии бушевала жизнь и голосил опыт сосуществования с конторскими. Разделение мира на черное и белое, добрых и злых, грешников и праведников хоть и противоречило известным доселе взглядам Войцеха, но освобождало от стольких домыслов и сомнений. Отныне Войцех с Кубой за белых, осталось понять контекст: война роз, апартеид или партия в шашки?
– Ты, стало быть, не из этих? – мотнул головой Войцех в сторону кабинетов.
– Содомитов? – продолжал насмешничать Куба.
– В смысле чем занимаешься на объекте? – предсказуемо смутился Войцех.
– Всем понемногу и ничем конкретно, – отозвался Куба, не переставая наблюдать за реакцией на каждую реплику.
– Разве так бывает? – допытывался Войцех.
– Только так и бывает, – отказывался говорить серьезно Куба.
– Но есть же у тебя функции? – устал угадывать Войцех.
– Я кот, который поселился при основании, и теперь меня не прогнать. По сути, обычное мурло, – подрагивал ногами Куба. Он уже успел утомиться дубовостью нового знакомого, привыкшего в поисках кратчайшего расстояния между двумя точками проводить прямую и не выходить из плоскости.
– А меня землемером записали, – сконфузился Войцех.