От осознания этого стало горько. Меня никогда не спрашивали, хочу ли я быть такой. Никто не думал, каково мне жить с этим "даром", прятаться, страшиться себя. Для них я была просто ещё одним орудием. Безвольной марионеткой.
Нечто твердое и несгибаемое поднялось в моей душе. Я набрала полную грудь воздуха и выпалила:
– Нет. Я не стану вам помогать, месье. Ни за что. Лучше умру, чем обреку на страдания невинного. Делайте, что хотите – я не изменю решения.
Глаза Гаспара опасно сузились. Какое-то время он буравил меня тяжёлым взглядом. Потом резко развернулся на каблуках и отошёл к выходу. Я затаила дыхание.
– Что ж, – бросил он сухо, спиной ко мне. – Ты сделала свой выбор. Прости, если моё предложение оскорбило твою… добродетель. Видно, я плохо тебя знаю.
Он щелкнул пальцами и крикнул:
– Стража! Ко мне!
От этого возгласа кровь застыла у меня в жилах. Он не блефовал. Он и правда собирался отдать меня в руки закона!
Полог шатра откинулся, и внутрь вошли двое дюжих стражников. Они вопросительно уставились на Гаспара, ожидая приказаний.
– Эту женщину, – процедил он, указывая на меня, – арестовать по обвинению в колдовстве. Немедленно доставить в застенки. С глаз моих долой.
Солдаты кивнули и двинулись ко мне. От страха я будто примерзла к земле. Внутри все сжалось в комок. Неужели это конец? Неужели меня и впрямь ждут пытки и костер?
В этот миг безумная, отчаянная мысль пронзила мой разум. Мысль, подсказанная инстинктом выживания. Я знала – нет участи страшнее, чем погибель на эшафоте. И даже самая дикая альтернатива казалась милосерднее.
– Стойте! – выкрикнула я, вскидывая руки. – Погодите! Я… Я передумала!
Стражники остановились, с недоумением глядя на меня. Гаспар вопросительно приподнял бровь.
– То есть? – протянул он.
Я зажмурилась, не веря, что говорю это. Но страх пересилил гордость.
– Я… Я согласна, – выпалила я сдавленно. – На вашу сделку. На ваши условия. Я сделаю то, что вы просите. Только прошу… Не надо стражи. Не надо пыток.
Стыд жег мне щеки, но я заставила себя посмотреть Гаспару в глаза. Он ухмылялся – гадко, торжествующе. Словно только что заполучил желанный трофей.
– Вот и славно, – промурлыкал он, отпуская стражников взмахом руки. – Я знал, что ты образумишься. В конце концов, жизнь слаще гордыни, не так ли?
Солдаты удалились, и мы снова остались наедине. Теперь я была полностью в его власти. В ловушке, из которой сама не могла вырваться.