По дороге мы заглянули в кафе "Альт-Ба́йерн". Там было многолюдно, а воздух был насыщен сигарным дымом, который висел под низким потолком и наполнял помещение густой голубоватой пеленой. Поскольку свободных столиков не нашлось, нас усадили за большой стол, где трое мужчин и трое женщин пили пиво и возбуждённо обсуждали великие дела, совершённые для Германии Гитлером. Особенно на эту тему разглагольствовал один мужчина, тогда как его товарищи кричали: "Хайль Гитлер!" – поднимая свои кружки, а затем с громким стуком опуская их на поверхность стола.
"И вот, – произнёс мужчина, очевидно, продолжая свой рассказ, – тогда я и сказал Иоганну: 'Ты что, слепой? Разве не видишь, что наш Фюрер является спасителем Отечества, что он вытащил нас из мрака, в котором мы жили после войны, что он дал нам то, на что можно надеяться, чего мы ждём с таким нетерпением? Разве он не сказал нам, что мы не побеждённая нация, а великая, и, более того, что мы ещё станем величайшей нацией в мире?'"
"И что на это ответил Иоганн?" – нетерпеливо поинтересовалась одна из женщин.
"О, он, конечно же, согласился. Но он также сказал, что его бизнес по производству игрушек идёт всё хуже и хуже и что сейчас он теряет больше денег, чем когда-либо прежде".
"Это потому, что он пытался иметь дело с евреями. Теперь, когда они изгнаны, он должен забыть о них и наладить добротное и чисто немецкое производство. Германия для немцев – вот чего хочет наш Фюрер".
"Хайль Гитлер!" – завопила компания, и кружки снова жахнули о стол.
От дыма и всего, что я услышала за этот вечер, у меня болела голова, и когда один из друзей Иоганна начал напевать песню Хорста Весселя, а его кружка пива, заскользив по столу, чуть не пролилась мне на колени, я была более чем готова отправиться спать.
Виктор Блейксли
Если в Европе и есть нечто, что, на мой взгляд, хоть как-то компенсирует тоскливый континентальный завтрак, состоящий только из кофе и чёрствых булочек, подаваемых с минимальным количеством масла, так это тот факт, что каждое утро в одно и то же время выходят Париж-Нью-Йорк Геральд и Чикаго Трибьюн. Будучи всего лишь миниатюрными версиями своих более внушительных родителей, они всё же являются несомненной связью с домом: краткие новости дня, рекордная жара в Вашингтоне, кто сегодня сошёл на берег в Гавре и сел на корабельный поезд до Парижа, а также в каком отеле он или она остановились – вот, пожалуй, и вся скудная информация, но без этих небольших листочков бумаги человек чувствует себя абсолютно отрезанным от родины – экспатриантом, – несмотря на то, что он всего лишь в отпуске.