"А я не купил и половины того, чего мне хватило бы на жизнь, – заявил более финансово подкованный господин. – Я побоялся. И теперь, когда они стоят тридцать центов, а не двадцать шесть, я чувствую, будто меня тоже обвели вокруг пальца".
И это правда, что в Германии нельзя было купить эти неуловимые райземарки. Однако вы могли подписать письмо банкирам в Амстердаме, подготовленное для вас клерком "Американ Экспресс", позволив тем добыть их для вас за границей по любой цене, установленной в день оформления заказа.
"Нельзя допустить, чтобы что-нибудь замедлило работу этого прибыльного бизнеса", – стало девизом тех, кто столь близко к сердцу принимал интересы туристов.
Поскольку до приезда в Германию мы с Ириной не приобрели достаточное количество райземарок, мы отправились в компанию "Американ Экспресс", чтобы попытаться раздобыть данным способом ежедневную норму в размере пятидесяти единиц этой валюты на каждого. Правда, у нас к этому моменту все наличные уже закончились – не осталось ни одной жалкой марочки, хотя в моём поясе для денег была припрятана приличная пачка дорожных чеков. Всего за день до этого мы подписали одно из тех стандартных писем с заказом райземарок, что "Американ Экспресс" направляет столь великодушным амстердамским банкирам, и надеялись, что желаемое уже будет ждать нас в офисе по указанной цене в двадцать девять с половиной центов. Я тоже поддался этому заразительно приятному чувству, что, должно быть, кого-то дурачу.
Однако, несмотря на это, я шествовал в мрачном молчании. Ибо нет ничего более удручающего, чем сталкиваться с проблемой обмена денег в стране с валютой, привязанной к золоту, когда там, откуда ты родом, это не так. Любой, кто верит, что наш доллар – это доллар, а не шестьдесят центов, должен увидеть, как американцы соперничают с посетителями "Стены плача", когда с подвыванием жалуются на цены в Германии, которая до сих пор считает, что у неё золотой стандарт, хотя у нас хранится половина золота в мире, а там его и вовсе нет.
Мы уже шли по Унтер-ден-Линден, когда я вдруг случайно заметил гигантскую модель серебристого трёхмоторного самолёта, ярко сиявшую в большой витрине. На ней красовалась надпись "Дерулюфт". А над дверью висела знакомая вывеска, выведенная красными буквами: "Интурист". Мы оба сразу остановились, дабы полюбоваться на большую птицу.