"Разве самолёт не станет слишком тяжёлым?" – встревоженно прошептала я Вику, но тот лишь бесчувственно ухмыльнулся и покачал головой.
И тут к борту самолёта приставили лесенку и нам сказали по ней подниматься, что мы гуськом и сделали, ступая несколько неуверенно. Всего на борту оказалось пятнадцать пассажиров, четверо из которых были женщинами. Одна из них, молодая, симпатичная, весёлая и беспечная, выглядела опытной летуньей, в то время как другая, пожилая и с серым лицом, имела испуганный вид и нервно сжимала в руках кучу плоских коричневых бумажных пакетов зловещего вида.
"Я знаю, что мне будет дурно, я уверена", – жалобно простонала она, не слушая милого пожилого джентльмена, который пытался утешить её, говоря, что всё будет хорошо, если только она забудет, где находится.
Наши кресла оказались в середине салона. Как и всё остальное, они были обиты кожей, и поэтому внутри стоял её сильный запах. Все иллюминаторы были закупорены, однако рядом с каждым креслом имелась трубка, которая, будучи поднятой, обеспечивала приток свежего воздуха. Между главным салоном и кабиной пилотов располагался небольшой отсек для курящих.
Наконец мы все расселись, и всё было готово к взлёту. Один из парней, до этого суетившихся у самолёта, раздал каждому комочки ваты, чтоб заткнуть уши, и щедрый запас этих мрачных на вид коричневых бумажных пакетов, при этом добродушно воскликнув: "Хайль Гитлер, по шесть штук в руки будет достаточно, не так ли?" И на этой радостной ноте он, пожелав нам "счастливого приземления", удалился, плотно закрыв за собою дверь. Это бесповоротное закрытие двери живо напомнило мне дни российской революции и красного террора, когда меня повторно посадили в тюрьму и надзирательница, которая привела меня в крошечную камеру, выходя, захлопнула за собой дверь, оставив меня взаперти совсем одну.
"Или это как роды, – удручённо подумала я. – Когда начинаются боли, ты понимаешь, что ничто в мире не остановит их, пока всё не закончится, и ничто не сможет остановить происходящее сейчас или избавить меня от него, пока не завершится полёт".
Вдруг я поняла, что мы вот-вот взлетим, так как машина катилась вперёд и подпрыгивала по земле быстрыми короткими толчками. Любопытно, что на лётном поле было много зайцев, и те, казалось, совсем не пугались, когда она проносилась мимо них. Один удалец даже не сдвинулся с места и умывался со столь небрежным видом, словно хотел показать: "Одним самолётом больше, одним меньше – какая разница? Они в моей жизни совершенно ничего не значат".