Наконец обессилев, Эбби роняет голову на пол. Подопытный образец под номером Двенадцать/Один, шатаясь, сходит с тела своей жертвы, отползает в сторону на четвереньках и забирается под металлический стол с инструментами в поисках укрытия. Там и засыпает, свернувшись калачиком, будто ребенок. Она и была еще ребенком. По человеческим меркам – от силы двенадцать лет. Но человеком она не была.
– Сними блок и впусти меня в эту чертову комнату, – дрожащим голосом просит Виктор, неотрывно следя за последними конвульсивными движениями юной любимой невесты.
– Я… я не могу, – плаксивым голосом отзывается Кэтрин. Слезы текут по ее лицу, черная тушь кругами ложится на дрожащие нижние веки. – Только генерал-майор Питерс…
– Ну так вызови его сюда! – орет Виктор.
А лужа крови под телом его возлюбленной становится все больше и больше. Сердце стучит в груди неистово громко, и Виктор уверен, что это ее сердце бьется. Он слышит его. Чувствует.
13 июля 2024 года. Время 16:13.
Городское кладбище Барстоу.
Рука друга сжимает его плечо, и тихий голос говорит:
– Мне жаль, что меня не было рядом в тот момент.
Виктор открывает глаза, сбрасывая видение, преследующее его в каждом сне вот уже два долгих года. Взгляд с трудом фокусируется на надгробной плите с выгравированной надписью: «Эбигейл Райт, 21.04.1999—17.12.2022».
– Ты был с дочерью. Это правильно. Ты должен был быть там, – говорит Виктор.
– Я должен был быть с ней куда чаще, чем был, – отзывается Митчелл. – Даже Питерс говорил мне об этом. Стоило послушать. Он не дурак.
Виктор кидает на Митчелла гневный взгляд.
– Я не про Двенадцатую говорю, – уточняет Митчелл. – Я говорю про мою дочь Элис. Я должен был быть с ней.
– Ты хотел найти лекарство и не сдавался до последнего дня. Это правильно. Я поступил бы так же.
– Да, но лекарство я так и не нашел. А время упустил.
– В этом нет твоей вины.
– Я и не чувствую себя виноватым. Просто сожалею об упущенной возможности побыть с ней немного дольше, – говорит Митчелл и на миг прикрывает глаза рукой. Вытирает выступившие слезы пальцами и шмыгает носом. – Вина и сожаление – разные вещи.
– Наверное, – рассеяно отвечает Виктор.
Он сидит на влажной траве в деловом костюме, а рядом еще один букет цветов для девочки, которой на этом кладбище нет. Вот уже долгих восемь лет он никак не может добраться до кладбища, где похоронена его маленькая сестренка Келли. И каждый раз он приносит на могилы Эбби два букета и просит передать один ей.