Боюсь уснуть, но пуще – не проснуться,
Оставшись с голосами навсегда,
Но также страшно в серость окунуться
И раствориться в этом без следа…
2009 г.
Видения больных страшны и несуразны:
Сюрреализма бред, сплошной ночной кошмар.
Беспомощны врачи пред силой древних чар,
Пред бесами души, чьи лики безобразны.
Глазницы не пусты, в них полыхает злоба,
И алчущие рты ждут часа впиться в плоть.
Поможет экзорцизм? Чем боль перебороть?
Безумна и сильна душевная хвороба.
Чем дальше, тем страшней, тем сюрреалистичней
И тем трудней химер от правды отделить.
Пытаюсь отыскать я Ариадны нить,
Но лабиринт ума огромен неприлично.
Вот, кажется, схватил!
Но то лишь волос бычий…
Мычит-рычит и бьёт копытом грозным в пол —
Не бык, не Минотавр – видений произвол,
Не знающий добра, не знающий приличий.
Неужто болен я?.. Зачем мне эта кара?
Довольно и того, что прошлое – кошмар.
Сплелись в единый ком проклятие и дар,
Но в облике таком мне не нужны и даром…
2011 г.
Я не умею жить по правилам:
Не безразличен, не хитёр.
Не зря судьба мне двойки ставила
И вызывала на ковёр.
Но будет Суд, на нём оценится
Всё то, чего не совершил —
Для всех нас многое изменится.
Нет, не напрасно жил-грешил.
2009 г.
Каждый сам за себя, каждый сам по себе…
Связи рвутся, как струны гитары.
Часть часов протекает в звериной борьбе
За добычу. Процесс очень старый.
Ещё дедушка Дарвин твердил нам о нём,
Но ведь мы не читаем архивы…
Паранойя и ночью терзает, и днём,
Жжёт похлеще садовой крапивы.
Всеохватная боль… Заглушить её чем —
Телевизором, сексом иль водкой?
Чтоб упасть, а проснувшись, бежать побойчей:
Надо первым успеть за находкой,
Что кому-то – потеря… А вдруг в ней сокрыт
Эликсир, исцеляющий души?
Ведь вопрос на повестке всё реже стоит:
Созидать или всё-таки рушить?
2009 г.
Слепа судьба и всех вокруг слепит:
Берётся прозу сочинять пиит,
Блудницу в жёны праведник берет,
Правитель угнетает свой народ…
Запутываясь в собственных сетях,
Живём мы не на совесть, а на страх.