Латина пришла к своим воспитанникам, чтобы посмотреть за процессом избавления от главного свидетеля.
– Ну, что же ты теперь скажешь? Я хотела с тобой договориться по хорошему, но ты решила вытащить на свет давно похороненную историю. Я в той трагедии была ни причём. А дети. А детей я спасла от детдома. У меня им здесь хорошо. Никто их здесь никогда не обижал. А там знаешь какие условия? Не знаешь! А я была там. И потому я такая вредная. Я прошла все сложности жизни ещё в детстве, тот голод, дедовщина. Нет игрушек. Иногда воспитатели выгоняли в холодный коридор и я на всю жизнь запомнила, что такое мёрзнуть. Да, я жадная до чужого семейного счастья, ведь у меня самой семьи не было. А хотелось. Да и я не могу почему то родить, но эти дети мне родными стали и я не дам тебе об этом никому рассказать – указав пальцем на лежащую и пытающуюся вывернуться женщину – режьте, увидите как люди изнутри устроены. Сегодня будет анатомия. Вы же давно об этом мечтали. Вот и представился случай – уходя похлопала по щеке парня и с довольной ухмылкой направилась к воротам. Но тут кто-то окрикнул её :
– Латина, тебе всё это с рук не сойдёт!
Она обернулась и удивилась. Голос совсем не знакомый, мужской, молодой. Это точно не Артур, он очень плохо говорил, сказалась педагогическая запущенность.
Латина обернулась и посмотрела на склонившихся над столом парня и девушку. Но звук повторился.