И тут вдруг слух мой уловил оживленные возгласы со стороны банкетного зала, а затем твердые шаги гулким эхом разнеслись по стенам пустующего тамбура.
– Аля, – мужской голос, донесшийся из-за спины вкрадчивым тоном, заставил сердце сжаться в микроскопический комок, подняться вверх по глотке, а потом ухнуть вниз.
Внезапно мне захотелось раствориться в воздухе, слиться с пустотой.
Я зябко съежилась, обняла себя руками, а про себя твердила:
"Пошел вон! Сгинь! Чтоб у тебя член на лбу вырос, герой сортирный!"
– Аля, это ведь ты? – спросил, по шагу подбираясь ко мне, и через краткую паузу добавил растерянно: – Или я все же сошел с ума…
– Не понимаю, о какой Але идет речь. Мужчина, вы ошиблись, – намеренно исказила свой голос, понадеявшись, что он не узнает меня.
Макар поравнялся со мной, и в нос сразу же забился древесный запах его парфюма. За время нашей разлуки он так и не сменил свой аромат. По-прежнему носил тот, что я однажды выбрала для него… Вот только теперь он ассоциировался у меня с запахом предательства.
– С этим вряд ли можно поспорить, – проронил он с легкой улыбкой на лице.
И такое ощущение, что он ответил не на мою реплику, а на какие-то свои мысли… Ну никак не вязался такой ответ с его довольным улыбальником.
Макар продолжал завороженно смотреть на меня, внимательно изучая мой профиль, разглядывая всю с ног до головы, словно я представляла собой редчайший экспонат.
Находиться под этим блуждающим взглядом было не столько дискомфортно, сколько противно.
– Ты сильно изменилась, Аль. Тебе очень идут длинные волосы, – с каким же восторгом он это произнес.
– Спасибо, – коротко отделалась я, мысленно проклиная чертов лифт, застрявший на пятнадцатом этаже.
Макар стоял над душой, нервируя меня своим тяжким присутствием. Я позволила себе взглянуть на него одним глазком.
Что с ним?
Он будто завис где-то в прострации. Молчал. Просто пялился на меня и шумно дышал отчего-то. Мыслями он определенно пребывал где-то не здесь.
По мере того, как зрачки его все больше и больше вытесняли собой серо-зеленую бездну, я все больше и больше ощущала внутреннее давление. Раздражение.
И в какой-то момент его окончательно потемневший взгляд сполз на мои губы, подкрашенные блеском. Макар туго сглотнул, дернув кадыком.
Ну все…
– Прошу прощения, Макар Дмитриевич, а разве вам не нужно произносить речь? – важно намекнула ему, чтобы он уже пришел в себя и поскорее проваливал.