– Тогда конечно проходите в ресторанный зал.
Я киваю. Забираю паспорт, приглашение и иду в зал.
Только чем ближе я подхожу, тем сильнее в висках стучит пульс.
Он не мог на ней жениться.
Не мог. Не мог!
Не так быстро.
Но я толкаю дверь, оказываясь в гамме белых красок, шума, радости на лицах гостей, которые поздравляют потрясающе красивую пару. Они счастливы, это видно по их лицам, по рукам, что тянутся к друг другу.
А вдруг я никогда не смогу, как они?
Вдруг, я навсегда останусь одиночкой.
И тут на глаза наконец попадается он.
Мой Марат. Все меркнет, вокруг белый шум, а в центре только его он. Высокий, сильный, потрясающе мужественный. К нему как солнцу хочется тянуться, его хочется любить. Даже если он бывает груб. Даже если бывает жесток. Кончики пальцев немеют, словно я уже его касаюсь. Тереблю идеально выглаженный воротник белоснежной рубашки, сидящей на широких плечах как влитая, обрисовывая сильные руки, увитые тугими мышцами. Я знаю, видела. Столько раз видела, как он работает на своим телом. Как работает над моим. Хочется напомнить ему, как это было. Хочется встряхнуть его.
Последний раз мы виделись, когда я выкидывала его из своей съемной квартиры. В разорванной одежде, после получасового эротического марафона, взъерошенного и злого. Такого же прекрасного, как сейчас. Я думала, что секс поможет. Поможет его вернуть. И когда я звала, он приходил. Но это никогда не решало проблемы.
Он улыбнулся. Небрежно, склонив голову к собеседнику. И я перевела взгляд.
Нет!
Сердце сжалось, а я пару раз моргнула, чтобы сдержать слезы радости.
Черт, как же я скучала.
И лучше бы я не моргала. Лучше бы вообще ослепла. Потому что рядом с ним стояла она.
Та, которая разрушила наше счастье. Та, которая забрала моего мужчину. Чертова золушка. И она была беременна. Беременна так же, как я.
Я закрыла глаза, не веря им. Я закрыла уши, не желая слушать смех и радость, не желая встречаться ни с кем, кто наполнял мою жизнь раньше.
У них будет счастливый финал, а я останусь одна. Снова одна.
Есть вещи, которые не меняются.
Я убежала в сторону туалетов, закрылась в кабинке, чтобы сделать то, что хочется больше всего на свете— услышать его голос.
Набрала его номер, который удалила в истерике, но который помнила наизусть, еще лет с восемнадцати. Он отвечает сразу. Удивительно, ведь обычно он так занят!