– Добрый день, Игорь Сергеевич, – услышал голос на том конце провода.
Давыдов принял звонок.
– Здравствуйте, Андрей Евгеньевич. Сразу без прелюдий перейду в делу, очень важный вопрос. Я внезапно нашёл мальчика, как две капли воды похожего на моего сына. Вы же сказали мне четыре года назад, что мой эмбрион умер. Как вы мне это объясните?
Повисло молчание. Давыдов явно пребывал в состоянии шока не меньшего, чем я сам, когда увидел эту фотографию сегодня днём.
– Да, по нашим данным эмбрион действительно погиб, – наконец ответил мне Андрей. – Вы ничего не путаете, Игорь Сергеевич? Может быть, вы обознались?
– Ты думаешь, я не узнал бы собственного сына? Не путаю. Через два часа, Давыдов, я жду тебя с объяснением, каким образом к девушке, которая делала у вас ЭКО четыре года назад, попал мой якобы погибший эмбрион.
– Да, я понял. Я всё сейчас выясню и подъеду.
Нажал на отбой. Сейчас Давыдов будет носом землю рыть, чтобы найти того, кто допустил ошибку при работе с эмбрионами. Совершенно очевидно, что произошла какая-то путаница. Мой сын жив. Его родила Вера Прибрежная.
Мне нужны доказательства.
Врач не подвёл и приехал вовремя. Он неуверенной походкой подошёл к столу и сел в кресло напротив меня, после того как я коротко ему кивнул. Я смотрел на него, нахмурив брови, и мой взгляд заставлял нервничать Давыдова – он то и дело менял положение тела, а на лбу выступила испарина. Я молчал и ждал, когда Андрей начнёт рассказывать. Поднял брови, и он начал говорить:
– Я поднял информацию в нашей системе, – пододвинул ко мне папку с документами из архива центра. – И выяснил, что четыре года назад произошла ошибка. Я тоже о ней не был в курсе. Виновный попытался скрыть следы своей халатности и…
– Мне плевать, в курсе ты или нет, – оборвал его холодным тоном. – Дальше.
– Понимаю, – нервно сглотнул доктор. – Вследствие этой ошибки ваш эмбрион действительно остался жив и попал к Вере Прибрежной. Она не знала, что эмбрион не принадлежит ей, ни о чём не подозревая, выносила и родила мальчика. Девушка считает его своим сыном.
– Да, но по факту она – просто суррогатная мать. Верно?
– Ну, если брать аспект науки, то да – яйцеклетка Веры не участвовала в оплодотворении, а значит, она – не биологическая мать Богдана, а… инкубатор, если можно так выразиться.