– Что «все»?
Забавно, учитывая то, что на людях она не любит показывать эмоций.
Знаю, что нервировать ее не следует. Назло ведь поступать станет. А мне это не нужно. Как бы сам не фонтанировал.
– Ставим точку?
– По-моему, ты вчера еще поставил.
– Друзья, значит? – сам предлагаю.
Несерьезно, конечно. Это тот самый обходной, чтобы максимально быстро обставить Марусю. Беспроигрышный вариант, мать вашу.
– Да, друзья.
– Отлично. Поговорить надо. Сейчас.
– Град, ты меня прости, конечно… – задвигает Алиев.
Первый взгляд на него полон агрессии. Пару секунд спустя провожу оцепление эмоций.
– Бог простит.
– Я хочу сказать, никому из нас не нужны проблемы…
– Чудак, это тебе проблемы не нужны, – ухмыляюсь презрительно. – Нам с Марусей – еще как. Так что, ауфидерзейн, майне кляйне[!До свидания, моя малышка.!], – чеканю по слогам. – Уноси ноги, бля.
– Ярик!
Возмущаясь, Маруся неосознанно ближе ко мне придвигается, оставляя своего Ланселота на периферии. Взглядом битву выиграть пытается. Только снизу вверх ведь. Я хоть и не дышу, молчать не собираюсь.
– Не работает, – чуть наклоняясь, сообщаю шепотом. – Не доросла, святоша.
– Ярик… – сама теряется и отчаянно краснеет, когда на губы ее взгляд опускаю.
Не собирался. Мне тоже столько примесей допускать нельзя. Не здесь. И не сейчас. Не хочу, чтобы разбросало.
– Поехали, – напираю. – Отпусти гонимого[!Гонимый – плохо соображающий человек.!], знаешь же, что будет.
– Не могу! Это некрасиво, – тихо выдыхает, невольно давая понять, что это единственная причина.
Да, возможно, некрасиво. Объективно, так и есть. Только я ради Титовой стольких людей бросал. Всегда ее на первое место выдвигал. И если она сейчас не сделает то же… Сцепляю зубы, медленно вдыхаю, чтобы не разойтись на атакующую орду. В этот момент Марусю за плечи прихватывает Бусманова.
– Хех, ничего страшного! Все и так знают, что между вами амуры, м-м-м… – никогда понять нельзя, то ли она вгашенная, то ли по жизни такая.
– Прекрати, – шикнув на подружку, Машка вновь на меня смотрит. Качает головой. Расстроена сильнее, чем должна бы… – Уходи, Ярик, – разрывает воздух. – Пожалуйста, не нужно проблем…
Больше ее не слушаю. Разворачиваюсь и направляюсь к выходу из зала. Чувствую себя так, словно круто накидался. Стробоскоп слепит. Лица сливаются в одно. Изображение зажевывает. Музыка с эхом расходится.