Что я делаю?
Ярик уходит, а меня накрывает ощущение ужасающего дежавю. Как тогда… Три года назад.
Нет… Нет… Нет!
Как бы я ни злилась и ни страдала, понимаю, что не могу его еще раз отпустить. Он предложил снова дружить… Что, если попробовать? Рядом быть… Разговаривать, проводить вместе время, делиться самым важным… То, что он был с Овсянниковой, причиняет адскую муку, но не мешает нам дружить. Хотя бы так быть вместе… Я не могу еще раз его потерять. Не могу!
Решительно поворачиваюсь к своему спутнику.
– Амир, – пауза, как делает папа, когда хочет собрать все внимание собеседника. Обижать его не желаю. Сегодня у меня получилось сделать шаг навстречу кому-то, кроме Градского. Учитывая, что Яр был единственным, Алиев – первый уникальный чужой. – Прости, но я должна идти. Ярик – близкий человек для меня, и сейчас я нужна ему. Прости, хорошо? Созвонимся, ок? Я позвоню! Завтра!
Ответа не дожидаюсь. Даже на поиски сумочки и жакета время не трачу. Стремительно несясь на выход, молюсь, чтобы Яр не успел уехать. Парковку практически бегом пересекаю и окликаю его уже около машины.
Оборачивается. Смотрит сердито и жестко. А я… Замираю перед ним, не в силах и слова вымолвить.
Мысли одна другой противоречат. Сама не знаю, чего хочу и на что рассчитываю. Веду с собой войну, но быть вдалеке от Градского не могу. Боюсь сделать ему больно, даже учитывая то, что он буквально вчера нанес мне смертельную рану.
– Как ты мог меня там оставить?
Долго не отвечает, заставляя меня безумно паниковать. Если он не поддержит сейчас, значит, все действительно будет утеряно. Наша связь и умение читать друг друга между такими вот фразами бесповоротно уйдет в историю.
Пожалуйста, впусти меня…
Яр запрокидывает голову и шумно переводит дыхание. Когда вновь смотрит на меня, глаза все еще горят, но это не злость уже. Какое-то опасное и манящее мерцание, на которое я несусь, словно мотылек к огню.
Забери меня… Впусти…
– Ты просила, чтобы я ушел!
– Но хотела совсем другого, – выдыхаю со всей откровенностью.
Хочу бесконечно глядеть на него. Хочу иметь возможность снова прикасаться. Заново исследовать каждую черточку.
Трогать его, трогать… Смотреть.
– Я должен понимать это?