Узнавание, когда каждая деталь будто удар ножа между ребер – страшная штука.
Стоило бы развернуться и уйти. Уйти, пока не поздно.
Но вместо этого…
«Повернись!» – орет один из пробудившихся внутри меня демонов.
Девушка встряхивает темными волосами и ведет головой влево. Этого недостаточно, чтобы иметь возможность оценить хотя бы профиль.
И все же… В моей раздувшейся на резком глубоком вдохе груди происходит адская вспышка.
Говорю себе, что этого недостаточно, чтобы растопить глыбу льда, которая сцепила мое разорванное сердце в кучу. Говорю и чувствую, как это чертово сердце начинает безумно ускоряться.
Брюнетка вновь встряхивает волосами. Догадываюсь, что смеется. И вдруг испытываю дикое слабое и охренеть какое тревожное чувство забытой радости. Расстояние и суета вокруг не позволяют уловить мелодию ее смеха, но я мистическим образом ее слышу.
Музыканты сменяют направление, и выдаваемая ими композиция лично для меня превращается в нагнетающее ужас превью триллера.
Девушка оборачивается.
Я с тяжелым вздохом прикрываю веки. Сознание прорезает звук того самого выстрела из нашего общего прошлого.
Неудачное одномоментное разминирование на дикость обширной территории моей проклятой души. Я летаю, как в свои лучшие дни. Только в этот раз – камнем в оставленную нами, так и не заполненную ничем и никем пустоту.
И это моя четвертая смерть.
Добро пожаловать в преисподнюю, родная.
© Александр Георгиев
Любовь – вызов.
Самый дерзкий. Самый яростный. И самый, мать вашу, отчаянный.
По мере того, как между нами с Соней Богдановой – девушкой из моего счастливого прошлого – сокращается расстояние, пространство банкетного зала атакует какое-то эфемерное психоактивное вещество.
Выжигание слизистой. Бешеная стимуляция сердечной мышцы. Активизация всей симпатоадреналовой системы. И мне уже рвет вены сумасшедший гормональный коктейль.
Жар. Озноб. Внутренний штормовой тремор.
Лед трещит и со звоном разлетается по груди. Сердце, качнув излишки кислорода, срывается со своего стационарного места и, прокатившись колючим реактивным шаром в низ живота, падает на дно нашей пропасти. Я не пытаюсь уберечь его от раскола. И когда оно разбивается на ошметки, просто сцепляю зубы и терплю эту боль.
В конце концов, во всех этих ощущениях, какими бы забытыми и неповторимыми они не казались, нет ничего нового. Все это я уже не единожды проживал.