– Что это за числа? – спрашиваю немногим позже, упирая взгляд в татуировку на груди Георгиева.
Хорошо, что есть чай. Чашкой можно занять дрожащие руки.
– Прочитай.
– Тридцать. Семь. Две тысячи пятьдесят семь, – послушно озвучиваю я.
– Верно.
– И? Это?..
– Было ровно год назад, – подтверждает он спокойно.
Но зрительный контакт, который при этом устанавливается между нами, заставляет пространство сотрясаться.
– Наш первый поцелуй, – выдыхаю я.
В комнате сохраняется приглушенное мерцание свечей, но перед глазами зарево разливается, будто тот самый рассвет случается, в лучах которого ласкали друг друга год назад.
– Верно.
– Это… Настолько важно для тебя? – спрашиваю умышленно беззаботно.
Якобы для меня – нет.
– Этот день изменил меня, – констатирует Саша прямо.
И мое тело разбивает дрожь.
– А меня пленил, – выдаю зачем-то.
Прикусываю язык в последний момент, но сказанного, увы, уже не воротить.
– Любовь – капкан, – заключает мой Георгиев с тяжелым выдохом.
– Дело не в ней.
– Именно в ней, Сонь. И мы до сих пор в этой ловушке.
– Глупости… – опуская взгляд, утыкаюсь им в темную жидкость в своей чашке. – Есть Влада… И вообще…
– Да нет ее… Никого нет, – выдыхает Сашка будто бы устало.
Я задыхаюсь. И упрямо мотаю головой.
– Почему ты не доверяешь Полторацкому? – спешно меняю тему.
– Хотя бы потому, что он – бывший любовник моей матери, – обрушивает он, вынуждая меня вскинуть взгляд и оцепенеть. – Вижу, ты не знала. Это происходило, конечно, много лет назад, когда моя мать была студенткой юридического, а твой Полторацкий – ее преподом. Походу, у него тяга к малолеткам хроническая. Не противно тебе от такого? Мне, блядь, пиздец как противно! Я его вижу… Разорвал бы на хрен! А ты про какое-то доверие… – пробормотав это, хватает лежащую на столике пачку сигарет. – Можно тут покурить?
Киваю без раздумий. Оторопело наблюдаю за тем, как Саша подкуривает. Самой вдруг охота затянуться. Но я ведь знаю, что не позволит. Приходится довольствоваться горьковатым дымом, который он выдыхает.
– Тебе от меня противно? – не могу не спросить, как ни борюсь с собой.
С трудом выдерживаю взгляд, которым Георгиев в тот же миг припечатывает.
– Нет, – грубо высекает он. – От ситуации в целом.
Шумно затягивается. Так же громко и протяжно выпускает никотин в пространство между нами.