– Что?
– Мне надоело сидеть взаперти. Ты обещал, что мы съездим к Тобби.
– Я тебе ничего не обещал. – Он отложил телефон.
– Как это не обещал?! Ты же сказал, что…
– Я тебе ничего не обещал, – отчеканил он.
Макар поднялся и с грохотом поставил тарелку в раковину. Я подскочила к нему, но не успела ничего сказать, как он смерил меня взглядом. Уж не знаю, кто ему и что прислал, но настроение у него явно ухудшилось.
– Ты сказал, что мы съездим к Тобби! Или это как всегда у политиков – куча обещаний перед выборами, а потом в кусты?! Если у тебя проблемы, я к этому отношения не имею. С кем и что ты там не поделил…
– Моя главная проблема – ты! – гаркнул он и продолжил тихо, вкрадчиво: – Не лезь, Кира. По-хорошему тебе говорю. Ты меня уже порядком достала, лучше не продолжай.
На языке вертелось «а то что?», только глядя на Макара, я не была уверена, что хочу услышать ответ. На нём практически не было одежды, но это я чувствовала себя голой и совсем не потому, что он был рядом. Я не могла ему сопротивляться – не могла ни возразить, ни потребовать сдержать слово, потому что от меня ничего не зависело.
Смогла бы я возразить, если бы он сейчас поцеловал меня?
Макар сделал ко мне шаг. Сердце сразу же заколотилось, и вернулось волнение.
Молотов задел меня рукой и ушёл. Я повернулась и увидела его спину. Снова.
Кухня опустела. На столе россыпью стояли баночки с соусами, в раковине – единственная тарелка с куриной костью, а в душе было горькое разочарование. И касалось оно не только Тобби.
– Перекрои график на завтра, – приказал секретарше, только та взяла трубку.
– Макар Игнатьевич, сейчас почти двенадцать. Я…
– Я не спрашиваю тебя, сколько времени! Перекрои моё расписание на завтра и освободи час с семи до восьми!
– Но с семи до восьми…
– Сделай это! – рявкнул я в трубку и, нажав отбой, выругался.
Посмотрел на закрытую дверь. Послышалось или девчонка топчется рядом? Если она сейчас войдёт, придушу. Или…
Нет, блядь, точно не показалось.
Пересёк комнату и рванул дверь на себя. Девчонка отшатнулась. Зараза! В её глазах появился испуг, но было плевать. Схватил за футболку и затащил в спальню.
– Тебя не учили, что подслушивать нехорошо? – Припечатал к стене.
Её ногти вонзились мне в руку. Вот же сука! Я плохо соображал, что делаю. Она вырывалась, тёрлась об меня, шипела, как разъярённая кошка.