Помыть посуду или пол? Сходить в магазин или приготовить ужин? На домашнее хозяйство не то чтобы не было времени, я о нем никогда даже не задумывалась, считая естественным, что всем занимается мама. Что живу на готовом и принимаю это как данность.
После тяжелых будней в консерватории и частных уроков у Татьяны Георгиевны мне только и хватало сил, чтобы принять душ, перекусить по-быстрому и упасть в постель с томиком какого-нибудь классика.
А потом оттачивание таланта. Многие часы игры на скрипке. Без этого никак. Музыка была центром моей вселенной. С самого детства и до недавнего времени. Так и протекала жизнь.
Слишком поздно я очнулась, оказавшись в самом центре бури. Одна. Без денег, без связей и друзей. В убогой однушке, оставшейся от отца, которую мы с мамой однажды с легкостью сменили на двухуровневые апартаменты в престижном районе.
Хоромы, купленные маминым любовником, вот уже пять лет обещавшим развестись и съехаться с ней, своей первой любовью еще с института. Жизнь раскидала их по разным городам. Вернее, моя мама уехала вслед за мужем в военный закрытый городок.
Но судьба снова свела вместе прежних влюбленных – мама куковала одна после развода, а Николай Дмитриевич уже глубоко женат на нелюбимой женщине.
Но брак любовника маму не остановил. Она устроилась к нему в строительную компанию финансистом, а потом у них закрутился стремительный роман.
Для меня так и осталось тайной, знала ли мама о том, кто является владельцем компании, случайно ли подала резюме в «Суворов и партнеры» или надеялась поймать бывшего возлюбленного на крючок.
Так или иначе, кольцо на пальце Николая Дмитриевича мою взбалмошную маму не волновало. Она бросилась в омут с головой. Я пыталась удержать ее от опрометчивых поступков. Хотя бы не принимать дорогие подарки, не переезжать в квартиру, вести себя тише воды ниже травы.
Но потом этот богатый обходительный мужчина купил и меня. Со всеми потрохами.
До встречи с ним мы жили не то чтобы бедно, но и особенно не шиковали. Папа оставил нам квартиру и платил скудные алименты до моего восемнадцатилетия, но четко дал понять, что у него другая семья и нас он знать не желает. По сути, стал чужим человеком, совершенно посторонним, которому до нас нет никакого дела.
Николай Дмитриевич взял на себя роль отца нашего семейства. Мы чувствовали, что стали настоящей семьей. Он разодел нас как кукол, гардеробные ломились от одежды, я даже не успевала снимать бирки.