– Влажный… Просто потрогать хочу, – не замечаю, как он оказывается сзади и просто сжимает грудь сильными пальцами. Просто стискивает ее. Давит об свои ладони соски!
– Что ты творишь?! Отпусти! Отпусти, я буду кричать, – извиваюсь в его руках.
Я ахаю, в руки его ногтями вцепляюсь, но это, как металлические клешни убирать, бесполезно. Страшно становится. Он словно оторвать их хочет, а на мой крик не реагирует, часто за спиной дыша.
По телу моментально страх разливается, а с ним непонятное волнение, стекающее в низ живота. Я устаю пыхтеть, пытаясь вырваться и, наконец, догадываюсь пяткой мизинец ему отдавить.
– Сссука! – орет он, на одной ноге прыгая, а я поправляю сбившийся вверх халат. Он кажется порвал его!
– Это я сука?
– Да не ты. Че ж больно-то так? Ты убить меня решила?
– А ты мне чуть грудь не оторвал! Зачем ты это делал?
– Что ты взбесилась, я ж проверял просто. Для дела.
– Для какого дела?
– Да потому что бегать мы с тобой будем, а сисяндры твои отлетят к хренам на первом же километре.
– Бегать? – может, и правда, проверял, а я-то подумала.
Ну, подумала, что нравится ему грудь мою сжимать. Да еще так сильно, что у меня до сих пор горит все от его касаний.
Кажется, что сними лифчик, а там следы останутся. До сих пор ноет.
– А обязательно делать это было так сильно?
– Проверял уровень подкожного жира.
– У тебя на руках жирометр?
– Да, давай еще на заднице проверю, – тянет он руки, за что и получает. Хлопаю его по рукам.
Я прищуриваюсь, догадываясь, что он просто издевается.
– И зачем это все?
– Проверял, как ты реагируешь на мужское внимание. Слабовато.
– Такого внимания от мужчин мне не нужно.
– Это я дал максимум, обычно мужики в уши льют.
– Судя по тому, что я по твоему мнению, меня ни трогать не будут, ни в уши лить.
– Ну, ты одежду носи еще побольше, тебе и не такое скажут.
– А что с моей одеждой не так? Она чистая и отглаженная!
– Сними ее, я тебе скажу, что не так.
– Ты совсем с ума сошел? – спрашиваю, а он бровь выгибает. – Так, свали, а, ты мне прибираться мешаешь!
Он чуть наклоняется, смотря мне в глаза так долго, что кожа щек покрывается краской смущения, а шею словно стягивает тугой лентой, вынуждая дышать через раз. Чего это он?
– Ну, что?
– Ничего, работай. Закончишь, потом просто дверь захлопни, – встает он резко и уходит, наконец, оставляя меня одну. Я выдыхаю с лёгкостью, словно все это время, пока он был здесь, мне на грудь его ногой давили.