Вставать так рано я отвык уже давно. И не пил, вроде, вчера, но башка гудит, в глаза словно песка насыпали. Мышцы деревянные. С кровати я просто падаю. Лежу долго, носом в ковер уткнувшись, втягивая запах какой-то дезинфицирующей шняги.
Может, нахрен этот футбол? Нормально же жил!
Учился, гонял на тачке целыми днями, развлекался с новыми друзьями, тусил с Васей. Нормально.
Ну, и ради чего мне нужны снова эти ранние подъемы, унижения от тренера, нечеловеческие тренировки?
Нужны!
Да потому что если я не встану сегодня, то тренер примет меня за слабака!
Если не попаду в команду, то так и останусь безызвестным сыном депутата!
Я ж ничего больше не умею, только мяч гонять!
Хотя Васек с этим бы поспорила.
Поднимаю себя на одеревеневших руках, делаю пару отжиманий, привожу тело в тонус. Еще раз. Еще! Мышцы горят. Но в голове проясняется.
Встаю и, наконец, могу заставить себя в ванную пойти. Мельком замечаю часы. Да что б тебя, половина уже!
Пойду, как вонючая скотина. Лучше после душ в клубе приму. Беру форму, кроссы, быстро шлепаю по заднице спящую Ваську, слыша в ответ ворчание и, наконец, покидаю свои хоромы.
Хорошо, что в это время Москва пустая совсем. Долетаю за пятнадцать минут. И вот я уже на парковке, почти самый первый. Не, не первый. Вон, Зайцеву уже привезли.
Она всегда раньше всех появлялась. Не, не потому что такая пунктуальная, просто ее отцу на смену в больницу пора было ехать. Она коротко целует его в щеку и ускакивает ко входу. Может, даже поздороваться успеем.
Вячеслов Олегович хочет уже сдать назад, когда натыкается на меня. Весь его добродушный вид слетает словно маска, открывая истинное лицо этого «уважаемого» человека.
Я бы мимо прошел, но этот вряд ли позволит.
– Самсонов?
– Тут!
– Не ерничай. Что ты тут забыл?
– На тренировку пришел. Вам, кстати, тоже надо, у вас воон какой комок нервов за пару лет образовался, – не в пример отцу. Тот в форме себя держит, словно боится, что матери разонравится.
Весь такой правильный и строгий, но дергается ко мне, берется за край воротника… Задираю бровь, давая понять, как сильно он себя выдает.
Он тут же стряхивает с меня невидимые пылинки.