Успеваю увернуться, но все равно больно падаю на голые колени.
Вою от боли, вижу злое лицо Самсонова. Он осматривает ноги, рвет на себе футболку, показывая подкаченный живот, по которому я так любила водить пальцами, ощущать пульсацию крови под кожей. А теперь… Закончилось все теперь. Другая будет трогать его. Целовать.
Ненавижу!
Он заматывает мои колени, поднимает на руки и молча несет к своей машине.
– Тебя там девушка ждет, забыл?
– Я ничего не забыл, – сваливает он меня как мешок с картошкой на заднее сидение. Спокойно садится и заводит машину. Везет меня по ночным улицам. Стягивает руль пальцами, а я роняю крупные соленые слезы на свои разбитые колени, словно нарочно причиняя себе еще большую боль. – Луш, есть вещи…
– Даже слушать не буду! – тут же отворачиваюсь. – Не хочу слушать, какое ты животное.
Он не отвечает, довозит меня до дома. Пытается помочь выйти, но я толкаю его руку. Тем более вон уже и мама бежит. И папа за ней спокойно выходит.
– Станешь взрослой, набери меня, будет, о чем поболтать.
– Тогда я никогда не стану взрослой, только чтобы не слышать тебя. Убери руки, а то папа тебе их сломает.
Он отпускает меня, передает отцу. Смотрит на него как на врага.
А потом просто уезжает, оставляя меня в пыли асфальта и несбывшихся надежд.
– Пап…
– Мне уже позвонил твой брат. Я тебя предупреждал, чем это может закончится.
– Да… Ты предупреждал, – хромаю в сторону матери и падаю в ее объятия. Предупреждал, да. Но я до последнего не верила, что мой Сережа не способен на предательство.
– Ноги выше! Носки тянем! Зайцева, ты о чем сегодня думаешь?! – орет Наталья Юрьевна.
Нет, она, в принципе, всегда орет, но сегодня именно на меня.
О чем я думаю? Еще позавчера моя жизнь была стабильной. Парень, несильно докучающий, учеба, несильно напрягающая, регулярные тренировки и даже попытка почитать любимый постапокалиптик.
А теперь моя жизнь напоминает мне чертов любовный детектив, где я пытаюсь понять, что может связывать моего отца и моего бывшего парня.
Сразу перед глазами на репите последние минуты наших отношений. Вечер, когда он разбил мне сердце. Как Сережа смотрел на папу. А теперь… Зачем он играет со мной? Чего добивается? И почему все тело трепещет при мысли о плате, про которую я думала? При мысли, насколько было бы приятно платить!