– Ну, что ты не берешь? Ну, давай, маленький.
– Держи сосок во рту. Должен взять, – подает бандит голос, копаясь в своем рюкзаке, а я вздыхаю, подчиняюсь. Или уже от отчаянья. И удача! Малыш втягивает первые несколько капель, а мне становится щекотно, тянет улыбаться… Наваливается удушающая усталость.... Веки тяжелееют, словно кто – то подсунул снотворного.
Я просто ложусь на мягкую траву, укладывая малыша рядом, и закрываю глаза… Как же хочется спать!
Открывать глаза – вот совсем не хочется. Голова тяжелая. В какой-то момент кажется, что я во дворе родительского дома. Но потом последний день проносится в моей голове молнией. Я тут же открываю глаза и как ошалевшая кричу.
– Юра!
– Что ты орешь? Рядом спит, – врывается в сознание голос, я тут же поворачиваю голову. Рядом в импровизированной люльке из курток спит мой сынок. Господи, какой же он красивый-то! И почему так далеко? И не издает ни звука?
– Ты передвигал его?
– Так ты его своими титьками чуть не задушила.
Я тут же морщусь от тяжести, которую представляют эти самые «титьки». Наверное, просить быть повежливее – глупо. Тут же склоняюсь над малышом. Легонько глажу. Подношу палец к носу. Дышит. Может, проснется, поест? Тяжело, блин. Но телу легче. Между ног больше не щиплет. Хотя ощущения не самые приятные. Не отрывая взгляда от младенца, отхожу за ближайшее дерево… Бандит ко мне спиной, без куртки и футболки, что сушатся на ветке. Сидит у ручья, набирает воду во фляжку. Значит, пойдем скоро. Надо помыться успеть.
Иду к ручью, трогаю воду. Холодная до дрожи, но выхода особо нет.
– Я могу взять Юрку и отойти вон к тем кустам, подмыться?
– Нет.
Сжимаю руки в кулаки. Хочется ответить в тон. Но я просто сделаю вид, что его тут нет. Что меня не волнует его тяжелое, липкое внимание, скользящий по телу взгляд… Пока раздеваюсь, отвечаю тем же. Замечаю повязку на боку. Так-так! Получил пулю, пока убегал или подрался за миску супа? Спрошу, а то у него у него крышу сорвет от моей идеальной после родов фигуры. Как такое вообще может нравиться? Хотя он давно женщин не видел, такому и Шрека одень в длинноволосый парик, шишка задымится.
Наступаю на мелкие камни на мелководье. Идти, вроде, можно.
Быстро забегаю в воду, ахая от холода. Кажется, словно под снег попала! Кожа покрывается толпой мурашек, волоски подымаются, но я, все равно, то и дело бросаю взгляды на спящего Юрочку. Быстро захожу по самую грудь. Разве что, дергаюсь, когда бандит внезапно поднимается во весь рост и начинает штаны свои расстегивать.