Если бы я был местным, то знал бы откуда это создание очутилось здесь, и тут же вернул. Но я новичок в этом поселке. Мы переехали сюда с женой неделю назад.
Девчушка выкручивается из моих рук, прикладывая не слабые усилия, и с ужасом глядит.
– Ты боишься меня??? – наконец до меня доходит, в ком источник ее страха.
Кивает, и мокрые сосульки волос падают на молочный лоб.
– Почему?
– Папа сказал, что ты – Дьявол, – шепчет малышка, прижимая маленькие ладошки к груди.
Блин. Надеюсь, она не будет креститься, защищаясь от меня?
– Детка, это фигура речи. Дьявол – моя кличка. Это не значит, что я плохой, – говорю осторожно, но девчонка вырывается и бежит в сторону пруда.
Вашу мать!
Судорожно дергаюсь и бегу за ней. В той части, где пруд, нет освещения, и девочка того и гляди превратится в русалку, а меня точно посадят, за то, что угробил чужое дитя.
– Мрак! – с новыми силами бросаюсь за малявкой.
Спустя десять секунд погони ловлю её, хватаю на руки, и крепко прижимаю к себе.
– Чур меня! – кричит борзая малявка.
Зелёные глаза глядят на меня, не мигая.
Твою мать! Где я уже видел такие?! Где?!
Выношу малышку на свет, струящийся от светильников, установленных у крыльца. Залипаю на наглой мордахе, с которой на меня глядят два изумруда.
– Не будешь слушаться, накормлю овощами! – понимаю, что девочка реально меня боится, пользуюсь моментом.
Реально пугается. Замирает.
– Так-то лучше! Маленький тролль! – несу Аришу в дом.
Малышка промокла насквозь, и вся трясется. Сейчас отдам ее Авроре – домработнице, она высушит чудо-юдо, согреет. После можно будет вызвать полицию.
– Рора! – кричу вглубь дома, едва вхожу в холл.
Домработница появляется спустя минуту. Лицо женщины вытягивается, едва она замечает в моих руках странную ношу.
– Возьми-ка! – протягиваю ей девочку.
– Я сама умею стоять, – противится Аришка, и Аврора тут же освобождается от нее, ставя на пол.
– Мм! – девочка шлепает босыми грязными ногами по ковру в сторону комнат.
– Нельзя! – кричу ей вслед. – Фу!
Резко останавливается, морщит милый носик, и глядит на меня с прищуром.
Впадаю в ступор, пытаясь вспомнить, на кого так сильно похожа малышка. Кто-то когда-то смотрел на меня точь-в-точь как эта пигалица.
Тот же укор. То же презрение.
Мотаю головой, скидывая морок. Делаю к девочке шаг, и она тут же изображает нахохлившегося воробья.