Как бы ещё очередь не собралась, когда я встану перед выбором.
– Смотрю, тебе губозакаточную машинку не мешало бы подарить, Тёмыч. Или ты серьёзно решил, что я ткну в первую попавшуюся из твоих ярых фанаток? Пф-ф-ф…
– Ну, начинается в деревне утро, – закатил я глаза. Ты же сам сказал: «с первой встречной», – медленно веду языком по верхней губе, в ожидании той самой, кто раскрасит мой серый вечер яркими красками.
– Не здесь, – сбавляет мои обороты Стас и я перевожу на него недоумённый взгляд. Он направляется к выходу, явно желая устроить кастинг за пределами ледовой арены.
– Эй, – кричу я ему в спину, – я надеюсь, что ты сейчас просто дурно пошутил! Так?
– Не-а, – смеётся этот придурок, затем поворачивается ко мне и продолжает идти спиной вперёд, приговаривая, – но я разрешаю тебе внести парочку пожеланий, неудачник.
– У неё должны быть сиськи и ноги от ушей, – не задумываясь, выдаю я.
– Ну, – тянет Стас, продолжая хищно улыбаться, – это уже перебор! А как же мозги, бро?
– Нет! – дурашливо ору я и хватаюсь за волосы. – Пощади! Только сиськи, только хард-кор.
– Ты неисправим.
– Ой, ну ладно, – жеманно махнул в его сторону рукой, – я умею быть лапочкой. Выдай мне девочку с талантами.
Сделал я парочку неприличных жестов и проходящая мимо толпа наших же парней из команды загоготала, принимаясь громко улюлюкать, показательно двигать бёдрами и издавать жаркие стоны.
Вот же дебилы. Я так их люблю.
– Бес, – друг останавливается и смотрит на меня так, словно я предложил ему начать ложиться спать после восьми вечера. – Не жирно будет?
– И худышку, ты прав, – щёлкнул я пальцами и довольно улыбнулся.
Стас закатывает глаза и выходит на улицу первым. С неба срывается снег, колючий ветер нагло задувает за шиворот одежды. Я натягиваю шапку на голову и думаю, что не отказался бы от горячего чая. С бабушкиными шанежками. О, да!
Пока доходим до парковки, я промерзаю и вовсе до костей. Ещё и тачку завалил снег. Чищу, проклинаю всё на свете и пытаюсь игнорировать тупые шутки Османова. Всё никак не уймётся, продолжая фантазировать на тему того, какую грымзу он мне загадает.
Ушлёпок!
А затем наконец-то смолкает, когда видит, что я не реагирую на его задушевные подкаты к собственной персоне. Так и разъезжаемся по своим домам. Неделя минула, и я уж было возрадовался, что друг словил склероз и забыл о своём желании.