– От Арсанова? Девочки, не смейтесь! – фыркает Альбина. – От таких по своей воле не уходят. Подозреваю, он сам ее выпер и материнских прав лишил. У Сони по документам нет матери, я лично видела. И нигде о ней никаких упоминаний, я весь интернет прошерстила. Про самого Арсанова инфы полно, про жену его – ни полслова.
Соня. Ее зовут Соня, София. Если бы у меня была дочь, я бы тоже назвала ее Софией.
– Может, он дочку у любовницы отобрал? – интересуется Лиза.
– А кто его знает, – вздыхает Альбина, – такой может все. Но как будто жена была, в интернете написано, в браке с такого-то года по такой, потом развод. Долго женат был, лет семь или восемь. А развелся четыре года назад. Выходит, как дочка родилась, так и развелся.
– Вполне возможно, кстати, – задумчиво говорит Лиза, – если у них детей столько лет не было.
– Да, так бывает, – соглашаюсь с ней, – когда у людей все есть, миллионы есть, квартиры, машины и дома, а детей нет.
– Если бы миллионы! – невесело вздыхает Альба. – Арсанов миллиардер. Уже год как.
– Я смотрю, тебя замкнуло на Арсанове, – толкает ее локтем в бок Лизка.
– Ну да, – подхватываю я, – изучила все начиная от жизнеописания и заканчивая состоянием счетов. Иди к нему биографом, Альбиш!
– Ой, девочки, – мечтательно закатывает глаза Альбина, – да я к нему и в уборщицы пошла бы. Обожаю таких мужчин. Он на тебя только смотрит, а ты уже течешь…
Мы обе переглядываемся и давимся от смеха.
– Чего вы? – подозрительно щурится Альба. – Пошлячки две. Таешь, я хотела сказать. Таешь, как мороженко.
Болтаю с коллегами в ожидании начала рабочего дня, а взгляд без конца возвращается к девочке. К Соне.
Она не подходит к детям, по-прежнему стоит возле воспитательницы и настороженно смотрит по сторонам из-под светлой челки. Точно так же ведет себя мой сын, когда напуган или расстроен. Может, поэтому меня это волнует?
Не отец девочки точно. Я незнакома с Тимуром Арсановым, о знакомстве с ним не мечтаю в отличие от Альбины. И больше, чем уверена, что даже если он со мной заговорит – в теории все возможно, ведь я буду заниматься с его дочерью иностранными языками, – то забудет о моем существовании, как только я исчезну из поля зрения.
Коллеги оставляют в покое Арсанова, а мне не дает покоя его дочь. Смотрю на поджатые губки и растерянный взгляд девочки – слишком взрослый взгляд для ребенка ее возраста.