Он и впрямь держит путь к дому отца. Во всяком случае пока следует в ту степь. Я же стараюсь не наглеть – соблюдаю приличную дистанцию и отвешиваю себе мысленный подзатыльник, как только увеличиваю скорость.
Нельзя! Заметит меня – сразу поймет, что я задумала неладное в отношении него. А мне кровь из носа надо обставить его! Чтоб до конца своих дней помнил, какое он двуличное ничтожество.
Но преследование в результате ни к чему меня не приводит. Через десять минут машина Матвея сворачивает в соседний элитный поселок и останавливается у отцовского дома, а сам он выходит из машины и скрывается во дворе.
На этом я не останавливаюсь. Мне мало. Нужны неопровержимые доказательства. С моим муженьком теперь только как.
Я паркуюсь за углом под густой сосной и выскакиваю на улицу, желая проследить за ним. Заглядываю в просветы в живой изгороди. Слышу знакомые голоса. И тут я уже ничего не понимаю.
Либо я стала чрезмерно мнительной, либо Матвей заделался кристально-порядочной сволочью. Потому что история с газонокосилкой оказывается не выдумкой, а правдой.
Матвей в самом деле возится у дома с чертовой газонокосилкой. В окружении отца и садовника читает инструкцию, и всячески пытается ее завести.
Облом…
Мысленно ругая себя, я разворачиваюсь, сажусь в машину и уезжаю.
Но компромат раздобыть хочется просто страсть как…
И по приезде домой я не придумываю ничего иного, кроме как прошерстить кабинет Матвея вдоль и поперек. Не просто же так он проводит в нем большую часть своего времени. Порой засиживается так, что засыпает в кресле. Бывало и такое.
Войдя в просторное помещение, где в воздухе витают смешения ароматов дерева и табачного дыма, я прохожу за рабочий стол и устраиваюсь в массивном кожаном кресле, осматриваю владения.
Будь я Матвеем, где бы я прятала свои грязные секретики? И прятала ли вообще?
Что-то мне подсказывает, что он все держит в своем телефоне, с которым не расстается никогда.
Я все равно выдвигаю ящики, прочесываю полку за полкой, изучаю их содержимое, рассматриваю документы, записные книжки, заметки. Нахожу неподписанный экземпляр нашего брачного договора. Откладываю его в сторонку.
Порядка двух часов у меня уходит на все про все – и в конечном счете я ничего важного не нахожу.
В расстроенных чувствах я отправляюсь на кухню и делаю себе кофе. Насыщаюсь бодростью, чтобы приступить к новым поискам. Я перерою весь дом, если надо будет!