И любили они одну и ту же свою одноклассницу – тихоню и отличницу Людочку. А Людочка любила меня, учившегося в той же школе тремя классами старше. Но это отдельная история – долгая, печальная и греховная. По сию пору встречаю ее. Она вроде бригадирши среди торговок цветами в районе Октябрьской площади. Цветы красивые, из Голландии, а торговки, говорят, все больше безнравственные. Иные, опять же по слухам, предлагают наряду с цветами и себя. Правда, думается мне, вряд ли кто пойдет покупать цветы, надеясь на последующее знакомство, а тем более на связь с девушкой легкого поведения. Скорее всего и логичнее – оно, знакомство, уже состоялось. Чаще всего цветы покупают дамам и барышням.
Нынче при встречах Людочка делает вид, будто едва со мной знакома. Она постарела, подурнела, наверно, пьет, как ее покойная мамаша. Макияж на увядшем лице и вызывающе броская одежда делают ее похожей на грустного клоуна… Мысли дурацкие лезут в голову. Например, почему ей не открыться мне тогда, в дни ее выпускных экзаменов в школе? А она вместо того простаивала ночи напролет под моими окнами. И ни слова. Все могло быть по-другому, но в те дни я не замечал ее. И все случилось, как случилось. И полюбил я Людочку, застав еще любовь ее ко мне (да, видимо, остатки оказались слишком уж незначительными). Она изменяла мне направо и налево, спала с моими друзьями и говорила, что не хочет делить меня ни с кем, ревнует к прошлым женщинам, будущим и даже к тем, кто еще не достиг совершеннолетия. Ревнует даже к тарелке, из которой я ем суп. Это она мне объясняла, сидя зареванная посреди горы разбитой посуды.
А Славка с Толей ненавидят меня по сей день. Смешно, честное слово! Но не буду же я им втолковывать, что судьба отвела их от многих бед и потерь, может быть, благодаря мне. Тихоня и отличница превратилась в какое-то странное существо, где соединились алчность, распутство, пьянство и желание казаться дамой из общества.
Откуда же начать свой тихий исход? Почему-то в последнее время то и дело всплывает в памяти лесная опушка, вагончик на ней, наша бригада, строящая зерноток. Мой день рождения – как раз половина сегодняшнего возраста. Наверно, то время стало неким пересадочным пунктом между предыдущей жизнью и последующей, так же непохожими друг на друга, как гора и море. Потому и помнится как-то по-особенному.