Разлили, выпили, атмосфера в купе сразу потеплела. Парни достали ещё одну бутылку, я в свою очередь вынул из сумки свою и всю закуску, что купил перед дорогой. Они по второму кругу рассказывали о том, как по глупости загремели на зону. В то же время твёрдой уверенности в том, что они не вернутся туда снова, в их словах я не уловил.
На третьей бутылке я рассказал им, что работаю журналистом и еду на всероссийскую конференцию, они было начали что-то расспрашивать меня об этом, но очень скоро выяснилось, что тонкости моей профессии им мало понятны, а потому и совершенно неинтересны.
Тогда мне самому пришлось напрячь извилины и вспомнить свои познания в уркаганской теме. Но единственное, что пришло в голову, – это стихотворение Михаила Лермонтова «На смерть поэта» в переводе на блатной Фимы Жиганца, благо память на стихи ещё со школьной скамьи у меня прекрасная.
Стоило мне заговорщицки начать:
– Урыли честного жигана
И форшманули пацана,
Маслина в пузо из нагана,
Макитра набок – и хана!
Не вынесла душа напряга,
Гнилых базаров и понтов.
Конкретно кипишнул бродяга,
Попёр, как трактор… и готов!
– как парни сразу стали слушать меня с нескрываемым интересом, глаза их заблестели. Дальше я уже и сам стал входить в образ, обнаруживая под градусом очень даже недурственные артистические задатки:
– Не вы ли, гниды, беса гнали,
И по приколу, на дурняк
Всей вашей шоблою толкали
На уркагана порожняк?
Конечно, спьяну я мог себе льстить, но мне казалось, что в этот момент они смотрели на меня с нескрываемым уважением. А когда я совсем вошёл в раж и, яростно жестикулируя, стал декламировать на приблатнённый манер:
– Мокрушник не забздел, короста,
Как это свойственно лохам:
Он был по жизни отморозком
И зря волыной не махал.
Он парафинил всё подряд,
Хлебалом щёлкая поганым;
Грозился посшибать рога нам,
Не догонял тупым калганом,
Куда он ветки тянет, гад!
– мне показалось, что парни уже искренне восхищались мной.
В этот момент у меня окончательно исчезло всякое чувство опасности. Моя бдительность напилась в хлам и уснула, но сам я ещё очень даже держался на ногах, а душа требовала продолжения банкета:
– Ребята, сначала вы угостили меня, теперь моя очередь. Идём в вагон-ресторан – я угощаю!
Мы все были возбуждены, как вихрь промчались сквозь несколько вагонов.
За столом в ресторане я сорил деньгами – заказывал у официантки коньяк, котлеты по-киевски, салаты, лимонад, опять коньяк и что-то ещё… Потом смутно помню, как нас стали выпроваживать, мол, ресторан закрывается, и что сейчас позовут полицию, если мы не…