А была там толпа. Очередь в каждую кассу выстроилась – человек по пятнадцать-двадцать, не меньше, потому что её хвост выпал из поля зрения камеры.
– Вот и Бекетов, – ткнул пальцем участковый. – Заходит, берёт корзинку, пропускает жену в турникет…
– Слушай, так и хочется им всем крикнуть – бегите! – вдруг обронил Лёха. – Смотри, такие все спокойные, в новогодних заботах, никто ещё ничего не знает, кроме урода, заминировавшего магазин…
– Мы тоже не знали. Ты любовался на баб, я – на огни салютов. Можешь сделать стоп-кадр и посмотреть, торчит ли тот хвостик антенны?
– Дремучий ты человек, Говорков. Стоп-кадр – это когда киноплёнка была. Сейчас называется «скриншот».
Лёха уловил миг, когда железное хранилище не загораживалось фигурами покупателей, и нажал «принт скрин». На увеличенном фото картинка размылась, и уже было совершенно не угадать, торчит ли там предсказанный Бекетовым кусок провода.
Они делали ещё десятки скриншотов, пытаясь узнать людей из числа жителей района, сверяли их со списком погибших. День клонился к вечеру, перебиваемый редкими перекурами и крепким чаем вместо обеда.
– Слушай, а когда в метро рвануло, в интернет выложили записи с тех камер, на Октябрьской. Сейчас почему так не сделают? – вдруг объявил Лёха.
– Или уже сделали, – кивнул участковый. – У тебя здесь сеть быстрая?
Ролики с камер наблюдения и фотографии парочки, громившей «Приор-Банк», украсили все новостные сайты страны.
– В интернете колупаетесь? Нет, чтоб делом заняться! – Папаныч влетел в кабинет, хлопнув дверью, словно вымещая на ней раздражение от неприятностей.
– Дело за нас сделают, – парировал Лёха, разворачивая к шефу монитор. – Пишут, граждане уже оборвали телефоны дежурки, узнав себя на записи.
– Тем более! – громыхнул Папаныч. – Вы сами должны вычислить всех! Кто попал в кадр, а к нам не заявился, тот первый кандидат в террористы. Хватай, допрашивай и сдавай в КГБ. Чтоб всё по закону.
– По закону как раз нельзя, – криво улыбнулся опер. – У меня куртка и свитер порезаны витринным стеклом, дырка в спине йодом замазана. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь не велит потерпевшему заниматься дознанием.
– Ты мне поумничай! – взвёлся начальник розыска, и только присутствие участкового, человека из родственной, но всё же другой службы, его удержало от более эмоционального высказывания. – Дождёшься, я сам из тебя потерпевшего вылеплю!..