– Перестань чушь молоть!
– А если действительно так?
– Логвинова, – сердито назвала подругу по фамилии Лариса, – я всё-таки вынуждена буду пригласить на консультацию психиатра.
– Лорик, прости, – вытерла вновь набежавшие слёзы Александрина. – Сама не понимаю, что говорю. Я на самом деле подвисла, когда Володя сказал, что не испытывает ни радости, ни умиления по поводу отцовства. Это было настолько неординарно, что я не нашлась с ответом. Если бы он просто, как говорится, «поматросил и бросил» или же засомневался, что ребёнок его. Или сказал бы, что пока не время обзаводиться детьми. Но ведь ничего подобного не прозвучало. Только признание в любви и просьба расстаться на время.
– Кстати, – заинтересовалась Лариса, – это действительно прозвучало как просьба?
– Не совсем, – смутилась Александрина. – Скорее, как настойчивая просьба.
– Мотивация?
– Чтобы не погрязнуть в скуке.
– Хм, орущий младенец – это скучно?
– Это не интеллектуальное общение. Слёзы, сопли, памперсы и бутылочки – удел наёмной няни. На долю родителей должны оставаться: развитие личности малыша, его кругозора, талантов. Им следует показать ему мир и обеспечить достойное место пребывания в нём.
– Может, и не самые плохие перспективы, – в свою очередь смешалась Лариса. – Согласись, Володя вправе иметь свою точку зрения на воспитание детей. К слову, замечу, что с Арсением у нас с Мишей получилось именно так, хотя и невольно. Все бытовые заботы легли на твою бабушку Полину. Вдобавок и всё остальное, о чём ты упомянула. Мы, как родители, подтянулись уже потом, ближе к школе.
– Как бы там ни было, – грустно заключила Александрина, – не осталось возможности проверить, прав ли Володя.
– Какие твои годы! Всё ещё впереди. Итак, Санчик, грустить не будем. Давай-ка лучше выберем, какие вкусности заказать Мише. У него завтра выходной. Он подъедет утром забирать меня и привезёт.
– Лорик, спасибо, моя хорошая, и тебе, и Мише! Не хочу пока ничего. Просьба одна: отнеси, пожалуйста, букет на мусорку.
Беспрекословно забрав цветы, Лариса не успела дойти с ними до выхода из отделения. Обескураженные таким кощунством, медсёстры и санитарки раздербанили флоксовый сноп себе на букеты.
В отличие от Виталия, приходившего каждый день, Пустовалов в больнице больше не появился. А через десять дней Александрину выписали.