Итер сглотнул и, осознав, что никакими извинениями он тут не отделается, тут же выпалил:
– Я могу поехать обратно и попросить Альбедо восстановить концовку! Мы друзья, он не откажет!
Небо немедленно просветлело. Губы Мико растянулись в дьявольскую улыбку.
– Друзья, говоришь? – спросила она. Выражение ее лица ясно давало понять, что теперь Итера не ждет ничего хорошего.
– Ну… да, – ответил он, хотя все его существо сейчас очень хотело отрицать этот факт.
– Заново переписанной концовкой ты теперь не отделаешься.
***
Холодные колючие ветра Драконьего хребта пронизывали до самых костей. В который раз Итер пожалел, что не потратил лишнюю минуту на тёплую одежду и пошел так, в чем был.
Но даже не холод был его главной проблемой. Мико разошлась настолько, что его мелкая оплошность переросла в настоящую головоломку. «Возьми у Мела интервью. Пусть он ответит на самые личные и пикантные вопросы. Читатели должны знать все: от его предпочтений в одежде до подробного описания его любимого человека!»
Итер взглянул на разрушенный мост, за которым скрывался лагерь алхимика, и сильнее сжал список тем, которые, казалось, уже успел выучить наизусть. На грани сознания мелькнула мысль, что он почти не знает Альбедо, так как не смог ответить на большинство вопросов. Особенно загадочными для него являлись любовные отношения алхимика. Он не знал, кто ему нравится, какие у него вообще предпочтения, да даже просто особые симпатии! Если, конечно, не считать Кли, ставшей Альбедо сестрой, и Сахарозу, с которой он проводил чуть больше времени, чем с остальными. И то, обсуждения экстрактов из лягушек и стихийные зелья вряд ли можно было назвать романтичным.
Альбедо все еще оставался для него загадкой.
И Итер совсем не знал, как же начать такое личное интервью.
Паймон бы обязательно нашла нужные слова. Но ее сейчас с ним нет.
«Это ты испортил рукопись, тебе и отдуваться! А в горы я не полезу ни за что! Там слишком холодно», – возмущалась она перед их расставанием. Возмущения периодически прерывались судорожным чиханием, и Итер не мог винить ее в желании остаться в теплом Мондштадте. Особенно сейчас, когда у него самого судорожно стучали зубы.
Итер снова проклял свою небрежность. Если бы он не испортил рукопись, то такой неловкой ситуации бы не возникло. Но нельзя ничего исправить, если стоять на месте. С этими мыслями он привычным движением развернул планер и плавно перелетел на другую сторону.