– Или пустыня какая-нибудь! Гоби. Или Сахара. Знаете, как в энциклопедии назван раздел о пустынях? «Пустыни атакуют планету». Ужас, правда? Там написано, что люди сами виноваты, что пустыни все наползают и наползают. И все это знают, но почему-то не боятся. А по-моему, тут надо бояться, разве нет? Что хорошего потом будет жить среди песков?
– Ничего хорошего, – согласился Клим. – Вот вырастешь, прочитаешь книжку «Женщина в песках». Один талантливый японец написал.
– Вы странный! – доверчиво заглянув ему в лицо, сообщил Жоржик. – То индусы у вас какие-то, то японец…
Словно споткнувшись у истертых ступеней дворца культуры, Клим удивленно спросил:
– А что здесь странного?
– Не знаю, – слегка стушевался он. – Мой папа говорит, что мы – славяне. И должны свое любить.
Клим беззастенчиво расхохотался. Удержав за плечо обиженно дернувшегося мальчика, он весело произнес:
– Ты что же думаешь, Жоржик – это славянское имя?
– А какое? – растерялся Жоржик.
– Французское. А на фестиваль вы ездили в Испанию… И что? А мебелью твой папа какой торгует? Российской, что ли?
– Ну, импортной, – нехотя подтвердил мальчик. – Это плохо, по-вашему? Она красивая.
Перестав смеяться, Клим невозмутимо подтвердил:
– Ничего плохого. Другое плохо: когда слова с делом расходятся.
«Зачем он это сказал?!» – Жоржику вдруг захотелось вырваться и убежать. Но при этом он почему-то чувствовал вполне осознанную неловкость за отца, а не за Клима. Мириться с этим ему не хотелось, и он грубовато отрезал:
– А это не ваше дело!
– Правильно, – ничуть не рассердившись, согласился Клим. – Не мое. Извини.
Жоржик заставил себя взглянуть в его лицо, в котором все черты были обтекаемыми, сглаженными, и малодушно решил, что, наверное, этот человек не хотел обидеть ни отца, ни его самого. Просто сболтнул не подумав… Такое Жоржик легко мог понять. С ним это тоже не раз случалось.
– Ладно, пойдемте, – опять взяв снисходительный тон, позвал он. – Я с вами буду, не бойтесь.
– Спасибо, – серьезно ответил Клим, сжав его маленькую руку. – А то мне правда как-то страшновато…