По ребрам, по рельсам,
По ложной тревоге -
Чтоб видеть, но не встречать.
Ташкент, 1963 г.
Снег раздавил свист паровоза
И жесткий расстелил настил.
Вагоны дрогнули нервозно,
И кто-то рельсы осветил.
Сейчас уйдет бродить по миру
Весь паровозный городок.
А я вернусь искать квартиру,
Не помня улиц и дорог.
1964 г.
Ну вот и день как будто не был,
На окнах пыль еще свежа,
И каждый час уходит в небыль,
И возвращается спеша.
И время топчет осторожно
И отнимает у меня
Все, с чем расстаться невозможно,
Ни разменять, ни обменять.
Я забываю даты, числа
И умноженье величин,
Но день проходит, как нечистый,
От пустоты неотличим.
В моем глухом единоборстве
Ни поражений, ни побед.
Оно берет меня притворством
Легко сменяющихся лет.
И в ожидании нелепом
Кому-то руку не пожал…
Но только день как будто не был,
И в окнах пыль еще свежа.
1967 г.
Бедная, бедная осень!
Что ты проснулась рано?
Мы еще лето носим
В наших весенних ранах.
То ли в ручье прохладном
Встретились у излучин,
То ли церковный ладам
Нашим стихам созвучен?
Каждое утро – лето,
Люди, огни, сосны.
Только проснулся в это —
Осень…
Осени бабьи взоры
Тянут к венцу, к сказкам.
Через пни и заборы! —
К ласкам ее, к ласкам.
1967 г.
Я спокойно иду на холмы.
Мне ль бояться дорожной проказы?
Там цветы распевают псалмы
И деревья читают рассказы.
Я, как старый придворный пророк,
Всем солгав, чудеса обещавший,
Бросил все. И со мной только Бог,
Как и я, от веселья бежавший.
Заколдует над миром луна,
Серебро мне на плечи уронит.
Я на холм, как на спину слона,
Поднимаюсь упрямо, без стона.
1967 г.
Петербург!
Это сердце сиянье полярное ищет.
Я искал не тебя,
Но в иконах России
Умирал ты распятый на крепких крестах.
Кто украл твое имя?
Почему саркофаги царей
Обратили в лоханки для прачек?
Где твои пилигримы?
Почему в Палестине не плачут?
Я искал не тебя.
Но ты встретился мне одинокий
И глаза свои скрыл за туманом,
И купил на последний грош
Своим ангелам красные крылья.
Ленинград, 1967г.
Шопен мирит меня с врагами,
И Шуберт нежен до поры,
И только Бах на той же гамме
Вознес себя на алтари.
И просветлел. А чернь смутилась
И, молча стоя у икон,
То улыбалась, то крестилась
В ответ на жалобы мадонн.
Миры, придумавшие Баха,
Не знали, что такое низ.
На шее черного монаха
Он золотым крестом повис.
Львов, 1967 г.
Приходила ко мне проститутка,