«Как давно это было?» – подумал мужчина, вытаскивая из закоулков памяти давно забытое прошлое.
–Уааа!
Словно возникший ниоткуда, детский плач оторвал Ведуна от размышлений и он огляделся по сторонам.
В одном из углов у лестницы прямо на голой земле неподвижно лежала окровавленная женщина в разодранных одеждах, из-под которых слышался тоненький плач. Несмотря на размазанную по лицу грязь, смешанную с кровью и слезами, и взлохмаченные, посеревшие от пыли, скомкавшиеся волосы со следами колючек, она была очень даже хороша собой. Правильные черты лица были нежны и аккуратны. Её вздёрнутый носик вызывающе смотрел в верх, а светлые глаза застыли с выражением немого вопроса: « За что?..»
«Несомненно, это она», – равнодушно подумал мужчина, быстро подошёл к ней, осторожно убрал прикрывающие женщину лохмотья и достал из-под них маленькое трепещущее красное тельце.
–Как же ты, маленький, – осторожно взяв ребёнка на руки, пробормотал Ведун и тот, словно почувствовав тепло человеческого тела, замолк и посмотрел на старика огромными голубыми глазами.
…Полная Луна лениво освещает тёмную поляну в самой чаще сумеречного леса.
Неглубокий ров с останками когда – то уповающих жизнью, а теперь разлагающихся тушек тушканчиков и птиц, тонким ручейком обрамляет местность. Вековые ели небрежно раскинули свои мохнатые лапы, переплетаясь в непроходимую стену, недоступную случайному путнику, забредшему в столь отдалённый от людей край.
Среди них, совсем незаметно на восьми пеньках-опорах стоит хижина из переплетённых еловых веток. Её стены украшают иссохшие от времени головы волков, зияющих пустыми глазницами, веники сухих трав и цветов, поникших обезвоженными головками и рыжие шапки опят, густыми пучками вылезающие из-под сырых пеньков.
За торчащие из брёвен ветки, лениво раскачиваясь, цепляются сонные вороны, время от времени приоткрывая один глаз, а рядом, на столбе у двери хижины сверкает глупыми глазами филин, озабоченно вертя головой в разные стороны, едва заслышав чуть заметный шорох не спрятавшейся на ночлег мышки.
Образуя круг, на поляне стоят четыре неумело вытесанных из дерева статуи с кривыми лицами и широкими скалящимися ртами. Они безмолвно наблюдают за лежащим младенцем, безжизненно раскинувшим свои ручки и ножки по стоящему посреди поляны плоскому камню.