Газопроводов, крайне дорожил шкафчиком на балконе, где за большой кастрюлей у него всегда стояла заначка виски, о существовании которой не догадывалась Дюймовочкина. В качестве средства коммуникации был выбран язык жестов. С его помощью он старался договориться с петухом о том, что в обмен на отсутствие претензий по поводу использования беговой дорожки, в разумных пределах, конечно, тайна существования заначки останется между ними.
Понимая, что петух все-таки, как никак птица, он решил, приучать его к данному соглашению постепенно, но регулярно. Приходя на балкон, Газопроводов показывал указательным пальцем сначала на беговую дорожку, потом на петуха; затем широко расставлял две ладони и резким движением скрещивал руки, что означало – много использовать дорожку нельзя. Затем сужал расстояние между ладонями вдвое и поднимал большой палец правой руки вверх, что символизировало, что немного можно.
Дальше Газопроводов подходил к шкафчику, доставал большую кастрюлю, извлекал стоявшую за ней бутылку виски. Потом показывал указательным пальцем в сторону шкафчика, затем на петуха и резким движением проводил горизонтальной ладонью примерно на уровне подбородка, что должно подразумевало молчание про заначку. И в самом конце опять поднимал вверх большой палец. Эти жесты Газопроводов, как опытный дрессировщик, почти научивший летать попугайчика, не совсем, зато приучивший к другому, повторял с петухом в течение недели. Он был убежден в абсолютной гениальности собственной методики и в ожидании блестящих результатов.
В свою очередь, петух обратил внимание на то, что Газопроводов резко изменил свой стиль поведения. И в каждом взмахе его рук видел все более нараставшую для него смертельную угрозу. А регулярность этого лишь усиливало нервозность у птицы.
Само собой, петух трактовал эти взмахи несколько иначе, нежели пытался объяснить ему Газопроводов. Движение пальцем в сторону беговой дорожки петух понял однозначно: дорожкой больше пользоваться нельзя ни при каких обстоятельствах. Единственный вариант – втихаря. Поэтому всю неделю старался заглядывать с балкона через окно в зал, дома ли Газопроводов. И включал тренажер исключительно в его отсутствии.
Насчет тычка пальцем в свою сторону особых сомнений у петуха не было – все, участь его была предрешена. И это предполагалось не в какой-то отдаленной перспективе, а в самое ближайшее время. Далее шло самое страшное, о чем он, в принципе, догадывался раньше. Все-таки большая кастрюля. Ему предстояло быть сваренным именно в ней. Следующий жест не оставлял надежд – сначала ему должны были отрезать голову. Для того, чтобы разместить в кастрюле. Голову и тушку. Большой палец вверх лишь подтверждал предыдущие жесты. Суп из его тушки и головы должен был быть очень вкусным. Что, по всей видимости, выглядело неплохо. Но у птицы при этом по непонятной причине разом пропал аппетит.