– Случилось, – не отрицаю. – Приходи. Сейчас же, Марк, – требую, игнорируя остальные бесполезные расспросы.
Следует пауза. Шумный выдох. Мой. И его.
– Хорошо. Иду.
Да, приходи. Может быть и существует традиция, при которой жениху не следует видеть невесту до свадьбы, но уже без разницы. Свадьбы всё равно не будет.
Нина
Полторы минуты ожидания кажутся вечностью. Я считаю про себя каждую уходящую секунду, прежде чем дверь со стороны террасы вновь открыта, и появляется Марк. Увидев меня, он хмурится, спешит оказаться рядом. Если бы это произошло час назад, я бы улыбнулась, с замиранием сердца разглядывая, как же ему идёт строгий фрак с идеально завязанной бабочкой. Но сейчас скорее хочется на него наброситься. Ударить. Чтоб ему было так же больно, как мне, а может и намного сильнее.
– Нина? – зовёт он с проскальзывающим беспокойством. – Что случилось, милая?
Бесячее обращение. Всегда вымораживало. Словно мы пятидесятилетняя парочка и давно на пенсии. И если прежде я стойко терпела, позволяя называть меня, как ему вздумается, то теперь своё раздражение не скрываю. Как назло, в воспоминаниях живёт не только это. И запись. Слова Айзека буквально застревают в моей голове, мешая думать о чём-то другом. Мой жених в самом деле часто бывает в разъездах. Его отец – глава большой корпорации, постоянно даёт Марку поручения, сопровождающиеся длительными командировками, поскольку самому возраст и состояние здоровья не позволяют устраивать проверки на местах, в филиалах. И если прежде меня это не особо напрягает, ведь мы вроде как приспосабливаемся к тому, что приходится быть друг от друга на расстоянии, то теперь всё воспринимается иначе.
Он поэтому мне изменяет? Потому что я не всегда рядом. Или же наоборот? Уезжает, чтоб как раз изменять.
– А это ты мне скажи, – веду плечом, избавляясь от прикосновения к нему.
Включаю треклятую запись на телефоне и отдаю мужчине, отходя в сторону. В отличие от меня, Марку требуется немного времени, чтоб понять, что именно она в себе содержит. Выключает. Возвращает ко мне внимание. И молчит. Просто смотрит. Тяжело. Пристально. По непроницаемому выражению лица не понять, что думает и испытывает. Вина? Нет. Сожаление? Его тоже нет.
Ни-че-го!
– Не молчи. Скажи что-нибудь, – не выдерживаю я первой. – Хотя бы соври, что это не ты. Скажи, что это монтаж. Или какой-нибудь невероятный брат-близнец, двойник. Подстава. Не ты, Марк. Кто угодно, но только не ты. Не молчи. Скажи же уже хоть что-нибудь!