Мой братец свалил ворчать на кухню, а Яр отобрал у меня учебник, усадил рядом и с полчаса рассказывал мне смешные истории и совсем не про строение земной коры. Вообще-то, конечно, братнины друзья на меня внимания не обращали – им всем за двадцать, не до мелочи вроде меня. Яр поначалу тоже принимал младшую сестру приятеля за мебель. Но однажды заглянул к нам днем и без предупреждения, и попал на семейные разборки. Брат у меня нервный, чуть что – орет и машет кулаками. Раньше, пока мама была жива, взрывной характер моего брата называли «утонченностью», «нервностью гения» – Егор и школу закончил рано, и в универ престижный в четырнадцать поступил, бесплатно и на выбранный факультет, и тоже за три года учебу закончил … а потом вдруг оказалось, что престижная газета, взявшая на работу перспективного стажёра журналистом, терпеть его гадкий характер не намерена. Потом был еще коллектив, и еще, и еще. Потом умерла мама и то, что раньше принимали за талант, назвали диагнозом. И как мама – медсестра, и даже говорили, что неплохой специалист – просмотрела все это, и дошло до такой степени, никто из нас не мог понять, а брат и принять все сразу.
В общем, разборку Яр прекратил в тот день, и больше брат меня не трогал, не осмеливался. Очень уж сильно ему досталось самому. Морально, конечно. Яр не опускается до рукоприкладства. Ему и посмотреть иногда в лом – все равно все слушались. И вот именно с того дня Яр вдруг резко стал обращать на меня внимание. То есть вот прямо обращать. Мне тогда многое позволялось: вопросы задавать, в беседы встревать без последствий и выговоров, что так неприлично. Он словно подчеркивал для всех приоритеты – что-то из области «вы никто, ребёнок – важен». Сейчас, отдалившись от той ситуации, я понимаю уже, почему он так делал. А тогда мне было просто приятно быть важнее всех. Ну круто же, да? А потом я вообще начала считать время не неделями, не от каникул до каникул, а его появлениями у нас. Такая вот точка невозврата.
Отсчет – это просто замечательно. Считаю я почти всегда. Точка отсчета получается разная, но всегда для меня значимая. Яр – тоже точка отсчета. Только я не сразу это поняла.
Мне отчего-то казалось, что Яр был всегда. Не то, что бы я жить без него не могла – вполне себе могла. Но он как-то быстро стал для меня… другом. Я знаю, о таком мечтают все, и я тоже. Я же – как все. Ну, почти. Он не давал мне советов, не учил жизни, не требовал учиться, учиться и еще раз учиться. Яр не требовал быть похожей на гениального брата и поражать окружающих своими интеллектуальными способностями. Не требовал он быть и примерной девочкой с косичками: правильной и удобной для всех, но не для себя. Он вообще не требовал. Так мне, по крайней мере, казалось. Просто Яр всегда был со мной рядом. Когда нужно – рядом, когда не нужно – тоже. Смешно, но брата это положение вещей раздражало дико. Это ощущалось настолько сильно, что даже мне было странно.