Действительно, на прошлой неделе отношения Неробова с покойным полковником резко ухудшились. Давно к нему не придирались по пустякам и не гоняли по всякой мелочи. А он-то считал, что завоевал на работе авторитет. Сорок лет трудишься на одном месте, а в один момент твой грааль превращается в потребительский мусор.
Такие истории составляют часть работы следователей. Дубровин считался товарищем, просто хорошим и довольно честным. Но в тот день он решил переиграть их отношения, и его взгляд был такой же, как у этого следователя-задиры. Холодный, устремленный в себя. Неробов читал в нем намерение устроить разнос, уволить с работы, убить собственными руками. Дубровин убирал руки за спину, чтобы не схватить его за грудки.
«Значит, ты считаешь, что тебе все можно?»
«В пределах компетенции, предусмотренной Кодексом».
Выглядел Дубровин нездоровым, его не красили ввалившиеся глаза, посеревшая кожа и седая щетина на подбородке. В последнее время он не высыпался и не следил за внешним видом.
«А если тебя лишить процессуального статуса. Тогда и посмотрим, как ты будешь изворачиваться?»
«Вам ли не знать, что я юрист и подам жалобу, а в спорах работника с нанимателем суд склонен принимать сторону работника».
Вот и весь разговор. Сплошные нервы, а толку чуть. Никакой полезной информации.
Речь шла о подработке, которую Неробов вел на общественных началах. К нему обратился Тим Барщиков из театра, который хлопотал за актера Дьякова, осужденного по ст. 105 УК РФ (убийство). Бумаги на УДО были отосланы, но меры по ним не принимались. Понятно, что ходатайство можно переиграть разными способами, вот его и попросили посодействовать. Выяснилось, что документы на Дьякова были оформлены, но всякий раз их перекладывали в конец стопки, так что следователь, забиравший бумаги, оставлял последние на потом. У Журавлева (а это он занимался бумажной работой) имелась разнарядка на заявления на УДО. Теперь следовало съездить в колонию и выяснить у Дьякова, кому тот перешел дорогу (налицо было процессуальное нарушение).
Неробов открыл свободный компьютер и составил план следственных мероприятий из четырех пунктов. Потом отправил на печать. Сохранять документ не стал.
Из кармана он достал записку Дубровина и принялся изучать его подпись. Пошарив в столе, он выбрал шариковую ручку с фиолетовой пастой, похожую на ту, чем пользовался полковник. Потом скопировал подпись на своем плане. Оставалось надеяться, что Вероника не читала записку, которую передал ей для Неробова начальник. В любом случае, Николай Ильич собирался утверждать, что ему передали утвержденный план мероприятий. Веронику тоже будут допрашивать, но она его не выдаст. В противном случае, он станет утверждать, что секретарша перепутала. Одно слово против другого.